Крестьянин радостно приветствовал их. Как же испугался он, когда услышал о том, что произошло в Ардеше - ведь для него и его семьи это было не менее угрожающим, чем для беглецов! Очень скоро друзья уговорили его присоединиться к ним и бежать, и вскоре трое мужчин договорились о совместном плане; маленькими группами беглецы, следуя друг за другом, должны были перебраться через реку, на другом берегу которой простирались обширные леса. Разожженный в условном месте огонь должен был служить путеводителем к общему месту сбора. План можно было осуществить только в темноте.
Крестьянин и его жена сердечно приветствовали все следовавшие друг за другом маленькие группки терпящих лишения братьев и сестер, подкрепляли их, снабжали их горячей пищей и напитками. Все, что было припасено на кухне и в погребе, с радостью отдавалось им. Какая противоположность - этот гостеприимный дом с его уютным огнем в очаге и сырая, дикая пещера; которую они оставили несколько часов назад!
Это были последние мирные моменты перед временем больших невзгод и лишений, которые им предстояли.
Поскольку имеющаяся весельная лодка была мала, спешно сколачивался плот. В течение трех ночей продолжалось на крестьянском подворье угощение и последующая переправа через воды Роны. Как только все оказались на другом берегу, последним перебрался на своем челне крестьянин, предварительно уничтожив плот. Челнок же был хорошенько спрятан в кустарнике.
Удачный переход через реку дал много преимуществ. Вероятно, задание Бавиля выслеживать еретиков распространилось также и на область Роны, однако вряд ли следовало этого опасаться, ведь преследование в этой дикой негостеприимной лесной глуши, где находилось совсем мало людских поселений, было почти безнадежным.
День за днем продолжали беглецы свой поход через бесконечные девственные леса. Они шли то днем, то ночью, как казалось им безопаснее, а солнце и звезды освещали им путь и указывали направление. Осторожность все еще заставляла их отказываться от огня; это означало горькую нужду. Еще хуже было то, что запас продуктов питания быстро таял. И вскоре они уже не могли позволить себе наедаться досыта. Особенно скверным это было для стариков и маленьких детей. Печаль и горе становились все сильнее. Часто отцы довольствовались лишь корнями, которые они выкапывали по обочинам дороги, оставляя имеющийся хлеб своим детям, пока не удавалось то в деревне, то на одиноко стоящем крестьянском дворе купить немного пищи. А поскольку они отваживались ходить в деревню только в одиночку, того, что они добывали, хватало совсем не намного. Прежде всего заботились о стариках и