Ну и ладно, выбросила так выбросила.
* * *
Выплакавшись, почувствовал некоторое облегчение. Немного передохнул и пополз вдоль стены, ощупывая все пространство, которое мог охватить руками. Вот какие-то вертикальные стойки, полки. Похоже, стеллаж. Под стеллажом пусто. Попробовал приподняться с живота, но резкая боль в спине бросила обратно на пол. Полежал, подождал, пока боль поутихнет, осторожно, по сантиметру подтягивая руки, встал на четвереньки, потом перенес вес на левую руку, а правой нащупал на нижней полке стеллажа ящики и в одном из них два вяловатых корнеплода с куриное яйцо величиной. Значит, не ошибся – погреб. Понюхал, откусил – свекла. Хотя земля хрустела на зубах и при каждом движении челюстей будто иголки в рану на лбу вонзались, Микко доел их до последней крошки. И изнемог. Кое-как дополз до настила и заснул, либо впал в забытье. Когда открыл глаза, светлого квадратика на полу не было, была кромешная тьма. Хотелось пить. Опять подполз к стене и облизал ее снизу и вверх, привставая сначала на четвереньки, а затем поднимаясь на колени. Вернулся на настил, лег на живот.
* * *
В третьем классе тогда учился, пришел домой со школьного собрания и в первый раз заявил:
– Бога нет!
Мама испуганно прижала руки к груди и попросила:
– Не говори так!
А отец поинтересовался:
– Куда же Он делся?
– Его никогда не было. Это все выдумки, – заверил Миша непросвещенного отца.
– Ух ты! Вот это да! А все окружающее: солнце, земля, растения, животные… люди, наконец, – откуда взялись?
– Природа, растения и животные возникли в процессе эволюции. А человек произошел от обезьяны.
– Это те, кто учит детей так говорить, произошли от обезьян. От гамадрилов краснозадых, – осерчал отец. – А нормальных людей Бог создал. И душу живую в них вдохнул.
Но до завершения разговора Микко в воспоминаниях не дошел, силы его оставили. На этот раз уснул. Даже снилось ему что-то, но что, проснувшись, забыл.
Проснулся он от стука засова, от света и от вкатившегося в погреб холодного воздуха. Яркий свет резал глаза, Микко щурился и не мог разглядеть стоявших против света переводчика и солдата.
– Выходи, – позвал переводчик.
Микко, закрывая ладошкой слезящиеся глаза, вышел из погреба. И, сделав несколько шагов, осознал и удивился тому, что хоть медленно и с болью, но может идти.
Переводчик запер погреб. Глаза понемногу привыкли, Микко огляделся. Сгоревший хутор, от которого остались только фундамент да погреб. Солдат развернул Микко в сторону блиндажа и подтолкнул ладонью в спину:
– Шнель.
Толкнул несильно, но избитая спина болью отозвалась на толчок, ойкнул и прогнулся, и как мог быстро, пошел к блиндажу, осторожно осматриваясь и оценивая обстановку.