Солдат без оружия. Хотя, может быть, пистолет в кармане. А зачем ему маскировать? Переводчик… Каких-то отрицательных настроений в нем не видно. Но и быть им с чего? Он переводчику ничего плохого не сделал. Хотя, если он у фашистов лицо не случайное, то и настроения их, скорее всего, разделяет. Нет, не получается четко квалифицировать ситуацию. Но угроз, агрессивности с их стороны не видно. И то хорошо.
В блиндаже за столом кроме гауптмана еще немецкий офицер. Форма армейская, на плечи накинут полушубок, звания не видно.
– Господин офицер говорит, что у тебя осталась последняя возможность избавить себя от сурового наказания – чистосердечно признаться в своей шпионской деятельности и рассказать все подробно и ничего не скрывая.
– Какой я шпион? Я не могу быть шпионом. У меня дядя Эйно Метсяпуро, полком в финской армии командует.
– Господин офицер считает, что это не является гарантией, и спрашивает, строго спрашивает: зачем ты обследовал расположение военного объекта?
– Да ничего я не обследовал, у меня живот прихватило. Что ж мне посреди дороги…
– Проверяли? – спросил офицер в полушубке гауптмана.
Гауптман пожал плечами:
– Я офицер, а не санитар.
– Надо проверить.
Гауптман что-то проговорил сначала обер-ефрейтору, потом переводчику.
– Сейчас пойдем, покажешь, зачем ты в лес заходил. Все покажешь, – пересказал его слова переводчик.
У блиндажа надели лыжи, прошли на место, и Микко показал беличьи следы, дятлову кузницу и свои небольшие комочки.
– Это все? – удивился обер-ефрейтор.
Но за Микко неожиданно вступился переводчик:
– Он же впроголодь живет. А у таких людей кишечник всегда ненормально работает.
– Я-я, – согласился обер-ефрейтор. Но не со всем согласился.
– Господин обер-ефрейтор сомневается в твоих словах. Ты говорил, сначала живот заболел, потом были белка и дятел. А видно, сначала белка и дятел, и только потом живот. Непоследовательно. Может быть, живот вовсе не болел?
Голова еще задуматься не успела, как язык сам ответил:
– Болел. Но очень хотелось белку поймать. Или дятла.
Карел перевел слова Микко и опять вступился, от себя добавил:
– Увлекся, ребенок еще.
– Я, киндер. Я-я, ер ист егер[29], – согласился немец.
Возвратились в блиндаж. Офицера в полушубке уже не было.
Гауптман выслушал обер-ефрейтора, обратился к переводчику и кивнул на Микко:
– Переведите ему: если еще хоть раз появится вблизи, даже вблизи, расположения германских воинских частей, не посмотрю, что финн и финского полковника племянник: на одну ногу наступлю, за другую дерну и разорву, как лягушонка.
– Господин офицер говорит, что впредь тебе нельзя появляться вблизи германских военных объектов, иначе тебя будут расценивать как шпиона и врага германской армии. И родство с полковником тебе не поможет.