Микко съежился и затих под тулупом. И Айно жалко, и бушевало гневное ликование. «Это вам, гадам, за папу и за маму, и за друга моего, за Илюху Ковалева, и за Сашку Пышкина! И за всех нас!»
Просил Валерий Борисович присматриваться к ребятам, которые остались в Ленинграде, подбирать из них стойких и смышленых. Присматривался и время от времени называл то по одному, то по две-три фамилии, в зависимости от того, как встречались и чем дышали встреченные. Братьев Поповых назвал, Вовку, с которым учился в одном классе, и его старшего брата Славку, председателя совета пионерской дружины в их школе, и Сашку Пышкина, и Илюху Ковалева.
Но Поповы уже стали юнгами Балтийского флота и щеголяли в бушлатах и в бескозырках.
А с Илюхой едва не столкнулся летом, в августе, возле Сиверской, когда, попрошайничая, шел «маршрутником» – вел по пути наблюдение за передвижением немецких войск и техники. Илюха шел встреч солнцу и потому не разглядел Мишу, а Миша, едва различив его, тотчас сиганул в кусты и затаился. Хотелось, очень хотелось поговорить и побыть с ним вместе. Все-таки свой Илюха в доску. Но, как говорит Валерий Борисович – только береженого Бог бережет. Попадет к фашистам и вдруг пыток не выдержит. Обоим хана. Хоть Илюха о нем ничего не знает, но на подозрение своим знакомством навести может.
Это была их последняя встреча.
Как позже узнал Миша, Илюха ходил связным к подпольщикам. Либо возможности установить радиосвязь с той группой не было, либо они очень ценную информацию добывали и потому в штабе остерегались выходами в эфир немцев насторожить. И чтоб не привлечь их внимание и не побудить к розыску, донесения от подпольщиков носил Илюха. Писали особым составом на его теле, а когда приходил к своим, смазывали проявочным раствором, переписывали и смывали. Точно так же, когда уходил в немецкий тыл, писали на нем шифром для подпольщиков задания, инструкции и иную необходимую информацию, а те проявляли и считывали. Ни мыться, ни купаться, ни речки вброд перейти ему было нельзя, даже от самого маленького дождя необходимо было укрываться.
В конце лета схватили его. Сначала так допрашивали, а потом на пытки отправили. По полу катали. Водой с песком из пожарного рукава по бетонному полу от стены до стены. Но эти вода с песком спасли тогда Илюху. Немцы, видать, пронюхали, что у мальчишек на теле может быть написано. И мазями всякими натирали, и рентгеном просвечивали. Да только поздно, сразу не догадались, а струя сильная, с песком и по бетонному полу катали – все вытравилось. Нашли только пятна. А что за пятна, откуда ему знать, ночевать-то где попало приходится, вот и запачкался где-нибудь.