Когда раздавался сигнал воздушной тревоги, бежали не в убежища, а на крыши. Вовке не всегда удавалось туда пробиться, старшие ребята частенько сгоняли вниз, тушить зажигалки на земле, которые они сами сбрасывали с крыш.
Но так было не всегда. Старшие ребята от лопаток уходили на заводы к станкам или в ремесленные училища, там и с зажигалками воевали. А здесь уже Вовка и его сверстники по тревоге бежали на чердак, а оттуда выбирались на крышу, на свой боевой пост. Взрослые гоняли их оттуда да рукой махнули – чуть отвернешься, а они опять здесь, через другое слуховое окно вылезли. И Миша несколько раз поднимался с Вовкой на крышу во время воздушной тревоги.
Во время бомбежки на крыше совсем иные ощущения, чем внизу, где стоишь и ждешь, когда лопатой, щипцами или багром столкнут тебе зажигалку, чтобы ты с ней расправился: засыпал ее песком или утопил в бочке с водой.
Рокот приближающегося бомбардировщика, и вот к нему примешивается свист падающей бомбы, он все резче, громче, пронзительней, и душа, подпадая под власть ему, начинает трепетать и вибрировать. И желание – быстрее бы этот проклятый звук прекратился, и хочется спрятаться. Но на кровле куда от него спрячешься?
Ударит бомба – заколышется земля, задрожат стены у дома, задребезжат стекла в рамах, и дом шатается. Наверху, на кровле эти колебания, особенно ночью, в отсвете колышущихся по небу лучей прожекторов, ощущаются такими огромными, что кажется, дом уже раскачивается, как метроном, и вот-вот рухнет. Поначалу все новички приседали и хватались за выступы кровли, некоторые даже ложились и прижимались животами к железу – боялись упасть. Но вскоре привыкли и обращали на эти раскачивания внимания не больше, чем старый моряк на качку при свежем ветре.
Однако узнал о Мишиных дежурствах Валерий Борисович и категорически запретил – за не свое дело не берись, чужого стада не паси.
Говорил Миша Валерию Борисовичу и о Вовке. Как обычно, Валерий Борисович расспросил обо всех подробностях про него, записал полностью фамилию, имя, отчество, адрес, кто родители и где находятся. Но, как Миша видел, Вовка по-прежнему оставался в Ленинграде.
Может быть, не подошел по каким-то данным, возможно, из-за сестры – не захотели последним ребенком в семье рисковать.
Старшую Вовкину сестру, девятиклассницу Валентину или, правильнее будет сказать, десятиклассницу, потому что в сорок первом она уже перешла в десятый класс, в начале войны пригласили в райком комсомола на беседу. Вскоре она сказала, что уезжает на оборонные работы.
А в ноябре пришла к ним домой Нина, Валентинина одноклассница и ближайшая ее подруга, оборванная и измученная пережитым и усталостью. Рассказала, что им – ей, Валентине и другим девчонкам, которых пригласили в райком для беседы, – объявили: для выполнения ответственного задания командования на временно оккупированной врагом территории нужны морально стойкие девушки с привлекательной внешностью.