После каждого нападения расстреливали всех подозреваемых, а часто и ни в чем не виноватых.
Зимой, когда немцев отбили от Москвы, расстрелы участились. Федосья ни на шаг не отпускала от себя детей. Больше всего боялась за старшего, Сашу, – его быстрее других могли обвинить в помощи партизанам.
Не знали немцы, что Миша в лесу – а то расстреляли бы всю семью.
Так прожили зиму, и всякий раз, укладывая детей спать, Федосья, прижимая к себе младшеньких Аню и Надю, крестила всех и читала молитву Богородице. Иконку она перепрятала в новый схрон, но иногда, боясь немцев, не доставала икону и молилась без нее.
В дом поселили еще одного офицера с денщиком, и Федосье приказали перебраться с детьми в амбар. Хорошо, что морозы уже прошли, и весна набирала силу. Грелись у печки, которую она приспособила для готовки – варила супчик, из чего придется, – с офицерского стола не давали и остатков – все подъедали денщик и солдаты.
Но и это ладно, выдерживали голод и потуже. Бомбежки начались, вот что. С одной стороны радостно, что наши немцев утюжат, а с другой – свои-то тоже под бомбы попадают.
Немцы зашевелились, стало ясно, что недолго им осталось быть на Смоленщине. И стали они эшелоны отправлять к себе – скотину, хлеб, а потом и людей гнать в Германию.
Приказали собираться и Федосье.
3
В Смоленске привели на вокзал. В одни вагоны загнали коров, телят, в другие – людей. Еще когда забирали из села, Федосья молилась лишь о том, чтобы не разлучили ее с детьми. И теперь, когда оказались в телячьем вагоне, когда задвинули дверь, Федосья немного успокоилась: все дети рядом – Саша, Зоя, Надежда, Аня.
В оконце, что под самой крышей, сочился свет, сидели на соломе, разбросанной по полу. Охранник сунул канистру с водой, несколько буханок хлеба. И поехали.
Куда?
Говорят, в Германию. Где-то там все они будут работать на немцев, против своих. Может, пусть тогда наши разбомбят этот поезд?
Как Бог даст.
Бомбили несколько раз. Как наши самолеты в небе появятся, как начнут рваться бомбы, все из вагонов выскакивают, прячутся в кюветах. Наши, видать, знали, что это за состав, разбивали пути, а в вагоны бомбы не попадали.
Иногда поезд стоял подолгу.
Однажды на такой стоянке немцы разрешили пленным выйти по нужде.
Вышли Саша с Зоей и Надеждой, а Федосья осталась с младшей, Анечкой, в вагоне.
Слышит, Саша кричит:
– Мама, мама, скорей!
Федосья бросилась к дверному проему.
– Мама, скорей прыгай сюда! Скорей! Поезд!
Еще не поняв, в чем дело, Федосья подхватила Анечку и спрыгнула на насыпь. А Саша, стоявший внизу, все продолжал истошно кричать: