Но сегодняшний случай ни в какие ворота не лез. Про деньги Ванька всегда всё хорошо и долго помнил. Мог кому-то по пьяному делу полтинник в долг дать, сам никакусенький мог в это время находиться, а как проспится — всё помнил и той же Прасковье мог наказать — как увидит она Сашку Кривого, то полтинник с него должна стребовать.
Ещё, по мнению Прасковьи, Ванька в отношении денег был осторожен. Привозил он их из своих странствий не мало, откуда уж брал и каким путём они к нему попадали можно было только догадываться. Другим сестрам, кроме Прасковьи, особо то про Ванькины богатства было не известно. У баб, как говорят, волос долог, а ум короток. Язык ещё волос длиннее, поэтому про свои капиталы Ванька только одной Прасковье сообщал. Часть они совместно на расходы отделяли, а остальное в железный сундучок складывали. Где он спрятан был — только Ванька и Прасковья знали.
Велела остальным сестрам Прасковья из горницы выйти, погулять под окнами немного. Сама же к Ивану подошла, села рядом и по голове его погладила.
— Ванюша, братик, опять не помнишь? Забыл куда денежки то твои мы спрятали? — ласково обратилась к Ивану Прасковья.
Ванька только головой качал — права мол ты, Прасковьюшка, совсем что-то голова у меня дырявая стала после пьянки той с татарином. Вернее, как головой после стакана самогонки об пол ударился.
— Ничего, Ваня, Никифор вон, как бык его бодал, почитай три года совсем не помнил. А потом всё как-то отошло у него потихоньку. У тебя тоже всё наладится. Сундучок твой железный с деньгами, он как спрятан нами с тобой — так там и лежит. — тихонечко, почти шепотом проговорила Прасковья. Уже совсем на ухо напомнила братцу любимому где он ими спрятан.
Попаданец в Ваньку обрадовался и пожалел, что раньше, там в иной его жизни сестер у него не было. Да и никого не было. Подкидыш он. Вырос в детском доме, потом не с теми связался, затем деньги зарабатывал… Жил волком, никого близко к себе не подпускал. Да и особо никто и не проявлял желания к нему приблизиться — скверно жил, обидел многих…
Ванька в подполье спустился. Отсчитал доску от стены. Сундучок извлек. Крышка его легко откинулась. Да, хватит тут на многое. Отделил на глаз, в карман спрятал.
Прасковья сестер с улицы позвала, все были деньгами с запасом оделены, часть их ещё и в шкатулку была положена — берите мол, сколько и когда надо.
Только сестры ушли, как незваный гость на пороге нарисовался. Татарин, которого Прасковья сегодня недобрым словом уже вспоминала. Тоже денег он попросил — намотал, по его выражению, он себе что-то нехорошее на свою мужскую красоту, когда девок у Ваньки испытывал.