В приюте было паршиво. Кормили исправно, но чем-то похожим внешне на блевотину. Когда стало холодать на улице подтвердились мои опасение — тепла не было никакого. Батареи толком не грели, тепловентиляторов не было и поэтому приходилось дрожать под одеялом. За ту зиму я заболела, наверное, раз 5, если не больше. В один из разов температура почти поднялась до критической отметки и у меня едва не вскипела кровь. Градусник показывал 40,3, я ничего не соображала, все как в тумане. Помню только как на лоб иногда опускалось что-то прохладное, тогда мне чуть легчало — не знаю кто менял полотенце на моем лбу — надзирательница или мед сестра, но если бы не она — наверное я бы сдохла еще тогда.
Снег весной сходил медленно, часто снова выпадая и засыпая сугробами. Зима никак не хотела убираться восвояси, дули холодные ветры, в апреле дошло до метели. Но время берет свое, постепенно снег сошел, на газоне вновь начала пробиваться зеленая трава вместе с сорниками, яблони поздно, но пробились листвой и зацвели ближе к июлю. Я пряталась по углам приюта, когда к нам приезжали пары. Случалось это редко, на самом деле — детей обычно брали люди "высшего" сорта, а зачем таким ехать в приют за городом, куда справляют всех и бедных кварталов? Тут реально у большинства были родители наркоманы и алкаши, кто-то сидел и прочие радости гетто.
— И что ты собираешься делать… потом?
Питер в очередной раз отчитывал меня за то, что я не дала забрать себя. Надзирательница оказалась права — на меня смотрели приходящие люди, смотрели с интересом и жалостью, а я ненавидела эти взгляды и либо пряталась, либо пакостила, отбивая любое желание удочерить меня. Потому что я не могла, не могла взять их за руку и пойти с ними, что-то каждый раз останавливало меня. Я воздействовала на них даже путем магии так, что они видели во мне нечто совершенно отвратительное. Я ненавидела каждого, кто смотрел на меня по пути до здания и поворачиваясь к своему супругу или супруге, что то говорил. И улыбался. А потом тот, к кому обращались кивал.
Будь моя воля — сидела бы в комнате, никуда бы не выходила, но в часы приема потенциальных клиентов всех детей определенного возраста выгоняли на улицу и заставляли делать вид, что им весело. Потому что «вам нужен дом, а нам — статистика». Директор боялся, что приют закроют, а заодно и лавочку, через которую он явно каким-то чертовым образом отмывал деньги. От этого мне было еще противнее находится в этом месте. Понимать что для кого-то ты просто инструмент и о тебе совершенно не беспокоятся, как делают вид при разных проверках, а проходили они часто. Мужчину подозревали. но каждый раз ему удавалось выйти сухим из воды.