Так-так-так… Перед спуском Ден вычитал, что надо идти вдоль стены, и тогда турель тебя не увидит. Но вот я вижу, что стены все покрыты следами от выстрелов. Выходит, что даже если система обнаружения не добивает до краев тоннеля, то пули — вполне.
Я решил провести эксперимент, швыряя обломки кирпичей на разном расстоянии от турели. Итоги эксперимента оказались таковы, что пушка не видит цели только на расстоянии сантиметров пятьдесят от стены. Выбор небольшой — придется и вправда идти впритирку.
Такое чувство, будто идешь по краю обрыва. Шагнешь вперед — и свалишься в бесконечную пустоту, ударишься о скалы и превратишься в мешок переломанных костей и отбитого мяса. Только в нашем случае ты превратишься в фарш. Калибр у турели, сука, мощный. Об этом говорят и размеры дырок от пуль, и размер гильз на полу. И куски мертвой плоти, которых тоже хватает.
К счастью, обошлось без роковых случайностей и оплошностей. Боб едва не пнул кусок кирпича в сторону турели, но вовремя заметил его и аккуратно переложил. По пути я все опасался, что откроется дверь, которая весьма неудачно расположилась прямо напротив турели. Это ж какая подлянка — бегуны будут спасаться от охотников или другой турели, выбегут сюда, и бац! Сразу попадут под обстрел. Дверь открывается наружу, и чтобы выйти, придется вступить в область обнаружения.
К счастью, пока мы преодолевали опасную территорию, никто из двери не вышел. Но как только отошли на пару шагов — это все же случилось.
Распахнулась дверь, и в коридор вылетел окровавленный бегун, у которого натуральным образом пятки дымились. Он громко матерился и пытался прибить огонь, пляшущий на одежде. Уж не знаю, в какой замес он попал, но запах гари и пороха от него разносился удушающий.
Взвизгнули сервоприводы турели, и прежде чем бегун сообразил, что происходит, с потолка на него обрушилась смерть.
Длинная грохочущая очередь — и бедняга, лишившись обеих ног, остался лежать. Дверь захлопнулась, оставив одну ногу в переходе.
— Невезуха, — сказал Боб.
— Слишком торопился, — пожал плечами я. — Вот и добегался.
Стоило нам пройти немного вперед, как моя внутренняя сигнализация в очередной раз завыла — да так, что на секунду у меня даже коленки задрожали. Одновременно с этим перед глазами вспыхнула странная сцена — будто я сижу на кресле на какой-то арене или типа того. В центре нее октагон, а внутри дерется рыжая. Та самая рыжая девятка, Леони.
Я споткнулся о трещину в асфальте и чуть не упал. Ден поддержал меня:
— Рик, ты чего? Все норм?
— Ага, — соврал я, протирая лицо ладонью.