— Как же, товарищ майор! Даже в гости приглашал!
— В гости? — Теперь все четверо смотрели на него выжидающе, а майор даже смял в кулаке дымящуюся папиросу.
— Ну да, приезжай, говорит, ко мне в Архангельскую область, в деревню Кузнецы. Моя сестра, дескать, в конторе Заготзерно работает, и для нас с тобой дело найдется! А я, конечно, его к себе позвал, на Украину.
— Деревня Кузнецы? — переспросил майор, доставая блокнот и самопишущую ручку. Он обернулся к Духонину и с сомнением сказал: — Вряд ли мы найдем его в Архангельской области! Но запросить придется. Не из пальца же он высосал название этой деревни?.. Может быть, там его знают?
Аксенов деликатно смотрел в сторону, делая вид, что заинтересовался стрелочником, который, протирая заспанные глаза и зевая, вышел из своей будки. Он знал, что слова майора не предназначены для его ушей, и хотел показать, что понимает это.
Совсем рассвело. Верхушки деревьев порозовели, точно выкрашенные прозрачной акварелью. Белели станционные постройки. Все цвета стали яркие, праздничные.
Тайга в своем зеленом весеннем наряде стояла притихнув, точно чего-то выжидая. На горизонте, там, где тянулась зубчатая полоса леса, вспыхнул пожар. Багровые, желтые, алые полосы протянулись по небу. Через секунду показался приплюснутый красный диск и вот уже величаво поплыл над лесом. Как по сигналу, тайга наполнилась звуками. Затрещали птицы, громче зашелестели лиственницы и кедры. Наступил новый день. И в его радостном, розовом свете лица стоявших на платформе людей выглядели измятыми и усталыми. Поблагодарив Аксенова, офицеры направились к машине. Лутонин помахал рукой:
— Счастливого пути!
— Спасибо! — ответил Аксенов, с внезапным сочувствием подумав о Петрове: "Бедняга! Видать, что-то натворил!" Но ему не хотелось сосредоточивать мысли на неприятном. Шел второй день новой жизни. Второй день острого, необыкновенного счастья, которое ничто на свете не могло омрачить.
А Петров второй день не находил себе места. Он лежал, скорчившись, на верхней полке в купе жесткого вагона и думал о том, что очень плохо, легкомысленно поступил, поехав в поезде. Нужно было сделать так, как решил в лагере, то есть взять билет до узловой станции, а самому сойти на второй или третьей остановке и пешком сквозь тайгу пробраться к реке, где под чужой фамилией поступить матросом на буксир, совершающий рейсы до Красноярска. Вот тогда он действительно запутал бы след. А теперь едет у всех на виду по центральной магистрали в поезде прямого сообщения. Петров чувствовал себя так, точно с него сорвали одежду и выставили для общего обозрения. Он прислушивался к голосам пассажиров, доносившимся снизу, и старался понять, о чем они говорят. Не упоминают ли они его фамилию? Нет ли среди них переодетых офицеров? Его глаза ощупывали незнакомых людей. Он старался поглубже забиться на свою полку, сделаться невидимым.