Анька бросилась его утешать, умудрившись попутно развести руками перед носом Беса, тот пошатнулся и на ватных ногах, как пьяный, двинулся к выходу.
«У меня ничего не вышло. Все зря…»
Сверху раздалось хлопанье крыльев, и рядом приземлился Ангел.
— Чего сидишь? — спросил он пригорюнившегося Беса.
— Ты же все слышал, — равнодушно ответил тот.
— Слышал, — кивнул Ангел, — а ну-ка поднимайся давай.
— Зачем, нет смысла, — махнул рукой Бес, — я туда не добегу.
— Так и не надо бежать. Ты цепляйся, только крепче держись!
Бес с надеждой поднял глаза на товарища, его образ почему-то казался немного размытым. Бес обхватил обеми руками ноги Ангела, и с некоторым усилием они взмыли в небо.
* * *
Дальнобойщик Анатолий был человеком честным и добросовестным, после звонка бывшего одноклассника Семенова он по дороге скупил чернику у всех торгующих у обочины бабулек, и теперь с довольным видом держал путь в маленький южный городок. Хоть и пришлось делать немалый крюк, но Анатолий был в долгу у Семенова, тот в свое время очень его выручил, когда понадобились деньги на операцию матери, и теперь Анатолий готов был на Луну за этой черникой слетать.
Олег предупреждал, что надо поторопиться, Анатолий прилежно давил на газ и не знал, что как раз сейчас на кузов автомобиля свалились двое. С самого неба.
— Ну ты и тяжелый, чертяка, — еле продышался Ангел, обмахиваясь крыльями.
— Прости, друг, — Бесу было очень стыдно, он в очередной раз дал себе слово начать заниматься спортом и сбросить вес. — И что теперь будем делать?
— Ускоряться! — решительно проговорил Ангел. — Давай ты толкай, а я буду тянуть.
…Анатолий не верил своим глазам. Тяжеленная груженая махина будто приподнялась в воздухе и понеслась над землей, не очень высоко, ровно настолько, чтобы можно было перелететь едущие впереди машины и встречные виадуки.
Бес толкал изо всех сил, на лбу вздулись крупные вены, пот тек градом. Он прекрасно понимал, что светит им обоим за такое вопиющее нарушение порядка. Люди не должны видеть чудеса, это строго запрещалось сводом законов, и если Ангелу грозил максимум выговор, то его самого наверняка ждало изгнание. Но стоило вспомнить маленькую осиротевшую девочку, плачущую в уголке неприкаянную душу и подъезжавшего к городу переполненного надеждами Шевелева, он упорно упирался в фуру всеми четырьмя конечностями.
«Ты слишком самонадеян», — прозвучало внезапно даже не в ухе, где-то внутри головы.
«Я виноват перед всеми ними, я хочу исправить свою вину!» — подумал в ответ Бес.
«Ты так мечтал вернуться и теперь можешь все потерять».