— Бред! — рявкнул он. — Не отпускают! Любовь просто так не уходит.
— Да, мы иногда сами ее на это толкаем. Но, так, порой, лучше и правильней.
Он просверлил меня взглядом:
— Ты… ты просто сама никогда меня не любила.
— И зачем же тогда я пять лет терпела? — с усмешкой спросила я, а глаза Вовы округлились в диком гневе:
— Терпела?! — переспросил он, опять потянувшись к моей шее рукой. — Ты меня терпела?
Я вжалась в стену и, глубоко вздохнув, спокойно ответила:
— Не тебя, а нашу ситуацию: твою жену, нашу тайну, наши редкие встречи, невозможность делиться своим счастьем с окружающими… Но это все не самое страшное — я понимала, что наши отношения возможны только так и никак иначе, но… Меня удерживало рядом с тобой странное и такое же ненормальное желание — урвать этот запретный плод… Вкусить, хоть немножко… Но он все таки горький, Вовочка… — я покачала головой и уставилась Вова в глаза. — И ты, своим маниакальным поведением, даже это желание убиваешь… Убил, — поправила я. — Я не смогу тебе простить твое поведение по отношению ко мне и… к моим знакомым. И я точно никогда не забуду, что произошло между нами, когда ты явился ко мне пьяным… и я не хочу, чтобы это повторилось.
— Не повториться, — сказал он тихо.
— Не повториться, — согласилась я. — Все, что было между нами… больше не повториться… Прости, если есть за что и…
Он не дал мне договорить:
— Хватит меня этим пугать.
— Я никогда тебя этим не пугала, вспомни, я смиренно ждала тебя, ничего не просила и не требовала. Не требую и не пугаю и сейчас. Я серьезно. Хватит.
Мой спокойный тон и невозмутимый вид, вызвали в Вове очередной приступ ярости — он опять схватил меня за шею:
— Не смей, слышишь, не смей! Ты… ты моя, моя…
— Твоя кто? — спросила я. Вова нахмурился и задумался. Думал он долго и долго ничего не отвечал. — Вот видишь, ты даже не можешь ответить на этот простой вопрос… Я подскажу — я племянница твоей жены, та самая девчонка с косичками, которую ты научил играть в шашки и карты. Пусть ей я и останусь. А все прочее — отпусти. Отпусти меня сейчас и навсегда. А я постараюсь впредь не попадаться тебе на глаза.
Он наконец-то понял что я говорю серьезно, отпустил мою шею. Я облегченно выдохнула и посмотрела в лицо дядюшки: его глаза были полны гнева, страшное и опасное зрелище. Вова вдруг резко поднял руку, а я вжала голову в плечи, как в ожидании удара. Но удара не последовало. Вова просто провел рукой по голове, зачесывая волосы назад.
— Ты пожалеешь, — тихо сказал он, отступая от меня на шаг. — Пожалеешь. Очень скоро. Я тебе обещаю…