Переговорив с земляком за стаканом вина, Фалуди предложил тому присоединиться к "маршалковским венграм", маня высоким денежным довольствием. Совершенно напрасно – Кишш согласился бы и на самую малую плату, для этого у него было целых две причины. Ничто не могло ему дать большего шанса сбора нужных ему сведений, как служба в полицейском аппарате, для него это было очевидным. Вторая причина была связана с тем же человеком, о котором думал Фалуди, выступая с предложением. Фалуди ненавидел Юстуса Краммера, такого же, как и он сам заместителя маршалка, и ему были нужны люди, на которых он мог бы положиться. Ну а Имре желал очутиться поближе к палачу, который чуть не отправил несчастного слугу на тот свет. Так что они договорились, как два спусковых крючка в двустволке.
Принимал Кишша на службу сам великий коронный маршалок, Францишек Белиньский, лично. Одна из легендарных фигур той Варшавы, отец ее первых замощенных дорог и первых современных порядков, человек, незаменимый уже десятка полтора лет. Даже Чарторыййские, которым долго служил, но с которыми порвал, когда после смерти Августа III те связались с Россией – не могли убрать его с должности больше, чем на полгода (с мая по декабрь 1764 года). Несмотря на то, что впоследствии Чарторыййские сменили фронт, он уже им не простил, будучи слишком старым для смены своей позиции.
На должность его возвратил король, хотя повсюду было ведомо, что Белиньский монарха презирает, и хотя, как минимум с десяток человек слышал слова, произнесенные им в день коронации. Тогда произошел трагический случай, описание которого представляет нам Виктор Гомулицкий в своей книге о Варшаве:
"Город загорелся замечательной иллюминацией, продолжавшейся от ранних сумерек и далеко позже полуночи. При это способности, в соответствии с тогдашней модой, все силились представить необычайные идеи в символах, аллегориях, световых картинах и рифмованных надписях. Князь подкоморий, брат короля, придумал совершенно особенную штуку. На Краковском Предместье, у входа на Саксонскую площадь, он выставил огромную, обильно украшенную разноцветными лампами триумфальную арку, в которой, на возвышении, сидел гигантский, выполненный то ли з дерева, то ли из глины, белый орел. На голове этого символического орла королевская корона извергала яркое пламя, поскольку сама она были глиняная и до краев заполненная смолой. А из клюва орла вытекало великолепное вино.
Лишь только король, объезжающий город, присмотрелся к этой диковинке, к орлу допустили толпу, который, подставив кружки, бросился черпать питье из бесплатного источника. Началась толкучка… Орел с огненной короной был сброшен с пьедестала, горящая смола потекла на головы и спины собравшихся людей. Крики боли, испуга и ярости смешалсь с приветственными воплями. Несколько из наиболее ошпаренных скончалось на месте. Полтора десятка или больше перенесли в госпиталь…".