- Знаю, мой отец именно так заплатил за то, что поверил в них, - ответил Грабковский сквозь сжатые губы.
- Тогда почему ты не веришь?
Вновь перед писарем появилось лицо отца, вспомнились те слова, которых тогда не понимал, о выдуманном государстве брата Томмазо, идеальном обществе, лишенном классовых различий и частной собственности, в котором по-научному управляют мудрецы, но по всем важнейшим проблемам решения принимает народ на общих собраниях, все граждане, и у каждого из них имеется равный доступ к материальным ценностям, к наукам, к профессиям, поскольку об этом решают способности и труд, являющийся основой воспитания, и труд этот является радостью и честью, но никак не принуждением... Мать кричала на отца, когда тот объяснял все это мальчишке, называла его "глупым придурком", что, впрочем, делала всегда, независимо от оказии, своим отвратительным языком, никак не соответствующим ее внешности. Она была из тех женщин, которые долго после замужества и даже после рождения детей выглядят как молодые девушки – стройная, деликатна, с порозовевшим личиком и узкими плечами – чтобы совершенно неожиданно, где-то после тридцати, в один день преобразиться мужиковатую мегеру, словно бы нож гильотины отсек их женственность. Только отец о этого не дожил. Его арест мать восприняла с безразличием – с этого момента муж перестал для нее существовать, она прекрасно знала, что он уже не вернется. И вечно, со злостью, говорила, словно о мертвеце: "Всегда он был слюнтяем и трусом; всякий раз, как меня ударит, тут же плакал и извинялся!". Через несколько лет в ее комнату залетел истекавший кровью скворец и уселся на потолочном карнизе. Мать быстро закрыла окно и произнесла: "Наверняка, сдох!". Вскоре принесли известие, что отец и вправду отдал Богу душу на лоне Священной Канцелярии. Тогда сказала, что птица – то душа ее мужа, и, несмотря на попытки приятелей, никогда не позволила убедить себя в обратном. Схваченную птицу она закрыла в клетке, которую держала в своей спальне, чтобы та могла глядеть на ее милования с другими мужчинами. Однажды она обнаружила клетку пустой, и в тот же день потеряла свою женственность. Сына она била так долго, что от ярости у нее сомлели руки...
Тут до него дошел вопрос:
- Так почему же ты не веришь?!
Грабковский ответил без тени насмешки, ему уже расхотелось:
- Ибо Вольтер научил меня, что "вольный человек идет в небо тем путем, который ему по нраву". Я, похоже, попаду в ад, но путем, который сам выберу, даже мой отец этого не изменит... Огня, о котором вы говорили, я опасаюсь, не хотелось бы, чтобы меня обожгло. Брат Кампанелла назвал их прометеевский огонь "объединением всего мира в единую паству путем изменения законов и порядка", желая иметь одно справедливое государство на всей земле, и он был настолько наивен, что исполнителей этих планов он искал поначалу в Испании, а потом во Франции, благодаря которым мы имеем в Европе абсолютизм кандалов, "