Той ночью Ксаверу захватил ужасный вихрь и нес на крыльях бури над деревьями и дорогами, все выше и выше, к зеленому наводнению света, что изливался из щели в тучах. Чем ближе было к тому отверстию, тем в безумной гонке уплотнялся вокруг нее табун обнаженных людских фигур: молодые, длинноволосые девицы, прижавшиеся грудью к козлиным спинам; дородные женщины с бесстыдно раскрытыми устами, сидящие верхом на хряках; стройные юноши, мужчины в расцвете сил и похотливые старики с искрами разврата во взглядах на хорохорящихся клячах, седоволосы мегеры на лопатах, палках и метлах – распаленная толчея, ходящая кругами в безумном вращении и гоготе, стремящаяся к конусу горы, что показалась в просвете. На вершине в гранитном кресле сидело косматое чудовище с бородатой козлиной мордой, выменами самки, срамом мужчины, с хвостом и копытами. А воющая саранча отбивала ему поклоны с криками:
- Осанна, Повелитель Бездны, Распорядитель отвергнутых от лица Бога; Дающий Наслаждения, Повелитель Греха!...
Женщины поочередно подходили к нему, целуя, в знак преданности, в громадные сизые яйца; мужчины же целовали кончик хвоста. Голос чудища гремел словно гром, когда дал знак к началу празднества. Раздались звуки невидимых инструментов. Поначалу сонные, разогревающиеся, внезапно они перешли в хрипло дышащую музыку. Бесчисленные муравьи участвующих в шабаше, держась за руки, окружили трон Козла, дергаясь в будящем отвращение танце. Ксаверу, голую, как и все остальные, захватил дикий хоровод босых, топающих стоп, обнаженных торсов, болтающихся грудей и пенисов. Неожиданно из-под трона вырвался сноп багровых искр, и кольцо танцующих лопнуло в сотне мест, распадаясь на десятки фрагментов, которые продолжили дробиться. Тетка очутилась в самом центре конвульсивно движущейся случки, в клубке копулирующих спин, задниц и бедер, трущихся друг о друга промежностей и носов, на дымящейся траве, по которой туда-сюда шастали стада котов, свиней, крыс, мышей, змей и крылатых насекомых. Ксавера рванула было бежать, пробежала через пещеру, в которой священник-святотатец проводил черную мессу у алтаря, представляющего собой нагое женское тело, ноги которой, похотливо раскиданные, выписывали в воздухе какие-то каббалистические знаки; после чего она попала в другую, наполненную удовлетворявшими свои противоестественные желания содомитами и ведьмами. Тетка бежала дальше, все сильнее перепуганная, пока вновь не очутилась на открытом пространстве, у подножия трона, на котором отдыхал Он. Чудище было само, забытое своими почитателями, теперь спазматично лапающими один другого вокруг горы. Сатана сидел мрачный, свесив голову, с губ куда-то пропала злобная усмешка. Козлиную морду переполняло страдание, безграничная мука, гасящая зрачки, только что переполненные триумфом. И он поднял их к небу, и внезапно из косматой груди бунтовщика вырвался отчаянный шепот: