- Господи, да за что же ты изгнал меня!!!???...
И тут же заметил, что Ксавера услышала его боль, и вытянул косматую лапу, чтобы сзватить женщину...
Проснулась она с криком. Несколько минут, не имея возможности полностью прийти в себя, сидела на кровати. Зажгла свечу и вытащила ночной горшок, но тот оказался полным; когда же тетка открыла окно, чтобы вылить его содержимое на клумбу, увидела огонек в двери сарая, прилепившегося к пристройкам, в которых проживали слуги. Тогда Ксавера набросила на себя плащ, подбитый лисьим мехом, и вышла во двор. Полная Луна делал ночь светлой, словно день, можно было хорошо видеть деликатные тени деревьев и кустов. Ксавера приблизилась к сараю на цыпочках и уставилась в щель между досками. Внутри, при тусклом огоньке масляной лампы, другк другу склонились три человека: Дамиан, его девка и какая-то пожилая женщина с растрепанными волосами, сидящая спиной к Ксавере. Тетка побежала разбудить Вильчиньского. Через несколько минут они уже были вместе под сараем и прикладывали уши к щелям. Старуха тоненько смеялась, поясняя:
- Тут не все так просто, голубонька! Нужно иметь жир суслика, пальчатку-пятерчатку, цикуту и корень дурмана, немного змеиного яду и сперму жеребца, а ко всему этому еще лист черной белены и сорванные в полночь бешеные ягоды; все это нужно сварить с кобылим молоком, чтобы яд не убил тебя самой, а только лишь то, что желаешь убить.
- Езус-Мария! – воскликнул старший Вильчиньский и помчался к входу в сарай. Не успел. Старуха молниеносно погасила огонь и выбежала. Он гнался за ней, но та неожиданно повернулась к нему и сыпнула ему в лицо горсть порошка, который ослепил его. Ксавера промыла глаза родича ромашковым отваром, рассказав свой сон и поклялась, что узнала ведьму, которую видела на шабаше.
Эту "заговаривающую" женщину втайне привез Дамиан, чтобы та изгнала плод из его любовницы, но к столь смертному греху признаться не мог. Со слезами и соплями он сообщил отцу, что эти две женщины его околдовали. От этой его лжи было бы далеко до чудовищного преступления, если бы не уговоры злой родственницы и не факт, что с неделю назад от какой-то болячки начали дохнуть кони Вильчиньского. Наследник Мирова вызвал из города иезуитов и начал процесс о колдовстве.
"Оргия издевательств над женщинами под влиянием психоза чар, - пишет Цат-Мацкевич, - в Польше никогда не была столь чудовищной, как в Западной Европе. И все же, в первые годы правления Станислава Августа было много (...). Обвиняемую пытают, как правило, раздетую донага и обритую от волос на всем теле, поскольку в волосах скрывались нечистые силы, помогающие вытерпеть пытки. На первой пытке обвиняемая признается к тому, что она колдунья, что летает на метле на Лысую Гору и спит с сатаной; на второй пытке сообщает имена других колдуний..." и т.д.