Молчащие псы (Лысяк) - страница 36

.

Сегодня уже можно спокойно глядеть на те времена, и тогда можно отметить в эпохе упадка польского общества множество приятных сторон. Это был бы истинный рай, если бы не чрезвычайное размножение и распространение венерических заболеваний, называемых "варшавскими", скрупулезную статистику которых вел тогдашний знаменитый врач, доктор Фонтен, но разве мог бы удержать европейское первенство город, совершенно их лишенный? "Соотношение сифилиса к остальным заболеваниям составляет 6:10 – столь сильно распространено это повсюду царящее зло. Нет ни сословия, ни возраста, которые не были бы охвачены этой болезнью. На сотню рекрутов в Варшаве приходится восемьдесят с венерическими заболеваниями", - пишет посещающий сарматскую столицу Й. Кауш ("Nachrichten über Polen").

Станиславовская Варшава была знаменита и рекордным количеством пяти категорий проституток, начиная с дорогостоящих кокоток-содержанок (итальянок, француженок и немок, гораздо реже – полек), о которых шведский путешественник ностальгически писал, что они "даже мертвого могли бы вернуть к мужским занятиям своими губами". Их можно было видеть в роскошных экипажах в городе или на бал-маскарадах в Радзивилловском дворце, где сенсациями дня были выходки, заключающиеся в том, чтобы отбить мужчин от содержанок дамами из света. Потом шли девки, имевшие собственное жилье и изображавшие из себя замужних женщин или вдов, с целью повышения за счет этого цены. Потом шли падшие женщины, снимающие комнаты в домах горожан. И так дале, вплоть до сточной канавы. В это весьма сложно поверить, но нигде более не проживало столько безносых, ну а мужчины публично хвалились принимаемыми лекарствами. Вплоть до 1793 года, то есть до самой банковской и политической катастрофы, это сборище всяческих непристойностей ужасно привлекало европейских паразитов обоего пола (всяческих подозрительных графов, баронов и баронесс, художников, фокусников, шулеров, алхимиков, целителей и масонов, певиц, субреток et consortes), стремящихся в Варшаву и здесь погружающихся в надвислянское apres nous la deluge (после нас хоть потоп). Одним из первых в этом плане, в 1765 году, был знаменитый Джакомо Казанова, большой знаток женщин, который никогда не делил их на дам и проституток, впрочем, автор максимы для всех эпох: "В наши счастливые времена вовсе не нужны продажные девицы, раз мы встречаем столько подчинения у приличных женщин".

Чего искал в Варшаве этот "Человек Европы", сам называющий себя шевалье де Сенгальт, вольный каменщик, bon-viveur, эрудит, философ, шулер, поэт, историк, переводчик, мемуарист, математик, алхимик, шпион, дипломат, предприниматель и беглец из "свинцовых камер" венецианского Дворца Дожей. Развлечений? Вполне возможно, так как Париж ему уже приелся, в Венеции было полно шпионов инквизиции, Лондон был нафарширован пуританами, Рим – кредиторами, ну а Берлин представлял собой "прусские казармы", которых невозможно было выдержать. Казанову манила Вена, но и над голубым Дунаем трудно было выдержать с тех пор, как императрица Мария-Терезия внедрила в своем государстве так называемые "Комиссии по чистоте", совершенно исключающие достойную забаву вдвоем. Монархиня пришла к выводу, что наихудшим из проступков является внебрачная чувственная любовь, что следовало из глубоких мыслей императрицы на тему множества грехов. Она считала, будто бы гордыню трудно отличить от достойной похвалы степенности; скупость, вообще-то, является гадким недостатком, но попытка ее искоренения нанесла бы удар экономии; обжорство само себя наказывает несварением, так же как лень – скукой, ну а зависть невозможно поймать на горячем. Оставалась только несчастная чувственность, и вот ее следовало искоренить. В подобной ситуации Джакомо, чемпион континента по соблазнению монашек, должен был высмотреть для себя какую-то другую метрополию. В том, что он выбрал Варшаву, нет ничего удивительного; гораздо более любопытно то, что в нее он добрался через Петербург, где переговорил с эмиссаром начальника германских розенкрейцеров, доктором медицины Шляйссом фон Лёвенфельдом.