- Да…аааа… - прохрипел лежащий.
- Да, ваша светлость!
- Дааа, ва… ша… свеееет… лость…. Оох!
Лорд Стоун стряхнул несколько крошек мусора с плеча, поправил шляпу и направился в сторону ступеней, не интересуясь судьбой потерявшего сознание.
Понимаю, что читателю хотелось бы узнать чего-нибудь побольше об этом английском поляке или польском англичанине, так что спешу успокоить ваше любопытство, что не будет противоречить правилам игры, так как я пишу из ХХ века. В прошлом столетии таинственный рыцарь оказывался графом Монте-Кристо, благородным каторжником-отверженным, последним воплощением куртизанки, отцом Горио, ксёндзом Робаком[26], духом дядюшки или, наоборот, раньше всего в средине книги, но у лучших авторов – только в самом конце. Литературные каноны, к счастью, поменялись, а это позволяет нам уменьшить количество стрессов, вызванных запоздавшим прохождением информации.
Семейная фамилия лорда Стоуна звучала Вильчиньский. Вильчиньсие были из числа среднеобеспеченной шляхты, уже несколько поколений осевшей между Нером, Вартой и Пилицей. То были плодородные возделываемые земли и луга в клещах непроходимых боров, от которых до нынешнего дня остались ажурные останки, называемые спальскими лесами. Крепостные крестьяне той округи были из числа наиболее покорных, они никогда не задумывались над своей судьбой. Их отличала безусловная услужливость. Она их ни мучила, ни терзала – просто жила в них и из всех сельских общин стада спокойных, простодушных добряков, которые при всей своей простоте и послушности не были открыты в отношении пришельцев снаружи. Их богом был всякий очередной Вильчиньский, помимо него и ксёндзв никакой иной власти они не знали. Кнут и молитва для этих людей были священными законами, столь же естественными, как небо, реки, лес или лютая зима.
Отец лорда Стоуна, Кацпер Вильчиньский, унаследовал имение, разграбленное при Саксонцах, когда Польша сделалась постоялой корчмой для различных чужестранных войск. Несколько маршей, контрмаршей и повторных маршей превратили анклав посреди лесов в пепелище, в качестве единственной прибыли оставляя здесь кучу ублюдков от солдатни в изнасилованных деревушках. По сравнению с этими несчастьями суровость хозяина казалась крестьянам отцовским тумаком, который совершенно не болит. Феодальная тирания, пускай даже возведенная в квадрат, отстроить разрушенное хозяйство не могла. Пан Кацпер, когда это до него дошло, взялся за купеческое дело, вступая в образованный в Раве филиал вроцлавской коммерческой компании, немекие покровители которой эксплуатировали ведущий через Раву товарный тракт Варшава-Вроцлав. Все это Вильчиньсий сделал в строжайшей тайне – шляхтичу ну никак не полагалось заниматься тем, чем занимались евреи.