Редко я бывал на ней и после переезда в этот дом даже готовить ни разу не пришлось. Ольгины владения, но эта кухня запомнилась мне совершенно другой. Не такой мрачной, уютней, что ли.
Меня бесило это. Что я всё так вижу и что вообще думаю об этом. Какого хера вообще?! Со злостью сунулся в холодильник за яйцами и хлебом. Последнего не нашёл, но яичницу для Костика приготовил. Малой заявился в халате и красный как рак, как раз к столу, только пивка не было.
— Ешь и спать. На, — подал ему кружку чая, — Хлеба только нет, закончился, завтра купим, — я хотел сесть с малым, посидеть за компанию, оттягивая момент наступления одиночества, но он умело избавил меня от этого желания.
— А мама хлеб не покупает, она его сама печёт, — заявил Костик, с голодным ажиотажем накалывая на вилку куски зажаренного яйца.
— Не подавись смотри! И посуду за собой вымыть не забудь!
— А ма...— уже понял, что малой решил таким образом развлекаться и оборвал на корню.
— В интернат тебя пристрою. Учёба с утра до вечера, шесть дней в неделю, а в субботу домой до воскресения. Только без интернета, телевизора и телефона. В библиотеке будешь выходные проводить. Перебил тебя, что ты там говорил-то? — спросил у малого спокойно, хотя внутри кипел от злости.
Ещё бы этот избалованный Ольгой говнюк меня с этой предательницей не сравнивал!
— Ничего! — буркнул Костик.
— То-то же. В семь утра подъём.
Ушёл в кабинет и даже не посмотрел в сторону бутылок с алкоголем. Херня — это всё, вообще не помогает, только голова дурная и дела не делаются. А мне необходимо было чем-то занять голову, чтобы туда не лезла эта сука.
Беря в руки заброшенные на два дня документы, думал, что это скоро пройдёт, отпустит. От Насти же отпустило, хотя, Ольга и половины её места не занимала. Брал и делал, даже не догадываясь, как сильно ошибался в этот момент.
Проработав всю ночь, вышел из кабинета только чтобы принять душ, переодеться и прихватить малого. Реально собрался тащить его с собой.
— Вставай! — стащил с него одеяло, но Костя даже не отреагировал.
Пригодился стакан с водой, так удачно стоявший на тумбочке.
— Утренний душ в постель! — выплеснул воду на голову малого и он подал признаки жизни.
Подскочил на кровати как ужаленный.
— Ты обалдел! — взвыл Костя, утираясь сухим концом пододеяльника.
— Я предупреждал тебя, что вставать рано. Собирайся! У тебя пять минут, а я жду в машине, — я уже подумал, что с малым всё разрешилось и хотел выйти, но он снова плюхнулся на подушку, перевернув её сухой стороной.
— Не хочу тебя огорчать папа, но я отказываюсь быть твоим опекуном, поищи себе другого, — промямлил Костя, устраиваясь спать на сухой части кровати.