Они злились, не доверяли и опасались. И не зря.
После мучительных тренировок, змеёныш научился использовать необычный дар по своему усмотрению. Стоило кому-то открыть рот для очередной колкости, как он получал разряд током. Стоило кому-то просто попасть под горячую руку — и он тоже рисковал испытать на своей шкуре действие фиолетовых молний.
Характер Эрида стремительно портился. Пару раз, потехи ради, он до смерти пугал крестьян ближайших деревень, разрушая склады и колокольни. Из тихого как рыба мальчика он превратился в резкого, острого на язык юнца, который то и дело изводил своих «товарищей». Только с Нердалом оборотень сохранял видимость почтения, хотя взгляды, которыми они обменивались, выдавали обоих с головой.
Когда приходила боль, дракон старался скрыться от посторонних глаз, но утаить свою болезнь не сумел. Слухи быстро разносились по Огненным землям, их отголоски проникали в столицу.
Эрид корчился в судорогах, а все остальные, если оказывались рядом, молчали и отходили подальше. На задворках сознания вспыхивала мысль, что где-то далеко находится кто-то, страдающий вместе с ним — не так сильно, но всё же. Это не мог быть никто иной, кроме Агаты.
После случая с ягнёнком, они больше не виделись. Плюс один к его странностям: другие драконы хоть иногда, да навещали торитт. В противном случае их начинало снедать острое чувство беспокойства и вины. Они ничего не могли поделать — такова суть проклятия. Эрид же спокойно себе разгуливал вдали от замка на протяжении нескольких лет. Может быть, платой за это служила болезнь. В любом случае, чем дальше он находился от Йэра, тем слабее были её симптомы. На Огненных землях дракон появлялся всё реже, но не спешил покинуть их навсегда. Всё же, какой-никакой, а дом.
Прошёл год, затем второй. Теперь на вид Эриду можно было дать лет девятнадцать. Варга лежала у него на груди и выводила ногтём какие-то лишь ей понятные рисунки. Ногти драконши казались острыми как когти, и после них оставались незаживающие неделями шрамы. Эрид не возражал. Тем более, что по сравнению с отметинами на спине они не шли ни в какое сравнение.
Дракон принцессы по-прежнему всех раздражал, но делал это с некоторым шиком. Несколько раз Нердал нехотя звал его в замок, выполняя поручение королевы. Это не было приказом, а лишь напоминанием, а стало быть, и исполнять его не обязательно. Он и не исполнял. Вместо этого Эрид улетел в восточные пустыни, где чуть не умер от жажды среди красных песков. Примерно в это же время ему начали сниться странные сны. Их видели и другие драконы, но никто — как можно было понять из обрывочных рассказов — особо не интересовался их природой. А ведь страны и города, которые являлись в видениях, были далёкими, но вполне реальными. Наверняка существовали тропы, по которым можно в них проникнуть.