— В лаборатории, отведенной фьёльскому чернокнижнику вы найдёте подтверждение моих слов. Даже если все следы в ней замели, использование эссенции легко обнаружить. Она оставляет ауру, и выявить её ничего не стоит.
Это было правдой. Специальные устройства при выключенном свете умели опознавать следы некоторых веществ. Агата видела такое: будто цветной снег появлялся в темноте — крупные такие хлопья. Теперь девочка жалела, что они с Эридом попросту не сожгли всю комнату. Пусть бы даже пострадало остальное крыло замка. Наплевать, его отстроят в считанные дни. Книг, впрочем, жалко.
Ведун грозно откинул назад свои лохмы с косичками и пошёл в атаку.
— Это ложь! Презренная и необоснованная! Вы сами подсунули мне свою эссенцию, фьёлам без надобности ваше проклятое зелье!
Он не мог поверить ушам. Его обвиняют в воровстве! Фьёл взмахивал руками и был похож на птицу, в которую злые мальчишки швыряют камнями. Скельтры ворвались в отведённую ему комнатушку, устроили там бардак, и чудом только не нашли и не попортили важных чертежей. О бумагах фьёл упомянул вскользь, никто не обратил особого внимания, но Агата знала, о чём речь: недавно она подслушала, в этом самом месте, о тайном строительстве флота. А на днях своими глазами видела, как Ведун заслоняет другими бумагами схемы, очень похожие на чертежи корабельных пушек.
— Где свидетели? Или кроме ваших людей никто не может подтвердить ваши слова? — отрезала Сиена. Сама невозмутимость, равно как и Нердал. Но женщина отличалась от своего дракона большей жестокостью во взгляде. Оборотень подавлял им, а она — замораживала намертво, и даже солнечный оттенок глаз был отзвуком металла, а не тепла.
— Ваша дочь присутствовала там. Она и её дракон могут подтвердить верность моих слов.
Все смолкли. До этой минуты всё более распалявший свой гнев скельтр вдруг стал спокоен как удав. Выпятив подбородок, он ждал вопросов и собирался дать ответ на любой из них. Он был уверен в победе.
— Ну-ка, объясните подробнее.
Сиена подалась вперёд. Взгляд её был убийственный. С замиранием сердца Агата гадала, на кого сейчас королева злится больше: на кагана, который уже битый час испытывал её терпение или на дочь, последние тринадцать лет попирающую все семейные ценности: осторожность, благоразумие, нежелание совать нос туда, куда не просят. Краем сознания принцесса отметила, что короткие рыжие волосы матери не украшает ни одной жемчужины. Сиена всегда избегала любых излишеств в одежде, поведении и даже в еде. По сути, она была коронованным аскетом. Такие женщины внушают куда больший трепет, чем мужчины со сходными качествами. У неё была лишь одна непростительная и эксцентричная слабость: любимая болонка, которая и сейчас спала, свернувшись клубочком, у ног своей хозяйки. И все Астор такие — каждая девочка, которая приходилась прямым потомком Терры, должна стать ожившей статуей. Идеалом, бесстрастным идолом империи, с лёгким флёром сумасбродства. Только на Агате система дала сбой. Принцесса оказалась слишком живой и импульсивной, она вся состояла из безумных идей. И теперь пожинала плоды своей индивидуальности.