— Они пришли в библиотеку одновременно со мной и моими людьми. Должно быть, заинтересовались какими-то трудами. Как известно, ваша наследница начитана, — каган вдруг вспомнил, что при дворе приняло хотя бы иногда льстить. — И когда я вошёл в лабораторию, они тоже оказались внутри. Я не скрываясь, указал её высочеству на преступление фьёлов. Спросите у вашей дочери сами, госпожа.
Снова поднялся гвалт. Болонка проснулась и принимала в нём активное участие, тявкая так, что из ушей уже готова была литься кровь. Мерзкий звук. Никто не смел заткнуть любимицу королевы — ни прикрикнуть, ни притопнуть ногой было совершенно невозможно. Ненависть к пушистому комку истерики — единственное, что объединяло враждующие стороны.
Вышеупомянутые фьёлы, среди которых оказался и Ведун, яростно обвиняли Баара в клевете. Каган, возродив и удвоив свой гнев, требовал признать клятвы нарушенными и уже вовсю кружил над вопросом островов, которые так хотел заполучить в своё владение. Сиена не сдавала позиций и с презрением отметала притязания скельтров. Наследная принцесса была там? Это ничего не меняет. Как и кража эссенции. Виновные обязательно будут наказаны вне зависимости от своего статуса. Столичные виселицы одинаково подходят как для богачей, так и для крестьян, как для жителей Йера, так и для иноземцев — будь то скельтры, фьёлы или кто-нибудь ещё.
От последнего замечания спутники Баара взбеленились, да и сам каган принялся метать гром и молнии уже более натурально. Его плохо чёсанные космы ореолом окружили крупное, искажённое гневом лицо, чёрные глаза горели. Зычный голос оглушал залу всё более неприкрытыми угрозами. Небольшая проседь на голове Баара сливалась с чёрно-серым мехом его шубы, когда скельтр размашистым шагом мерял каменные плиты. Прямо, наискосок — будто собирался вдавить их ещё глубже, к самому фундаменту. Издалека казалось, что это не человек, а медведь вставший на задние лапы. Не привыкшие к таким бурным излияниям фьёлы сгруппировались подальше и теребили ленты на одеждах, время от времени отплёвываясь ответными оскорблениями. Между гостями метался тощий адмирал и призывал к спокойствию, хотя сам в этот момент походил на отважного, но, увы, петуха. По привычке он поддерживал свою наполовину мёртвую руку. Агата отрешённо подумала: почему же лорд не захотел заменить её механическим протезом — вполне функциональным, не чувствующим боли, и более сильным? Ему ведь предлагали.
Девочка подалась чуть вперёд, чтобы лучше видеть.
На людях никто из них не стал бы так себя вести. За исключением Сиены и Нердала — эти всегда сохраняли хладнокровие. Остальные дали себе относительную волю, так как никто не мог их увидеть. В этом они были уверены, и вполне напрасно.