До сих пор державшиеся довольно скромно фьёлы взвыли о справедливости.
— Мы простые ремесленники! Наши отцы и деды жили на этих островах! Мы не имеем склонности вести кровавых войн и не присваиваем чужого! Если маленькая королева взяла у кагана эссенцию, то фьёлы тут не при чём. Да ведь она сама изволила сказать об этом.
Они окружили Сиену и голосили наперебой. Та терпеливо внимала. Цветные рукава и ленты смешивались между собой, запах благовоний кружил голову. Баар и его свита презрительно скалились на фьёлов, а Агата не знала, куда ей деться. Про неё как будто забыли. Отвесив ей оплеуху, королева не удосужилась прогнать дочь или хотя бы сказать отойти в дальний угол. Принцесса так и осталась стоять столбом на прежнем месте. Щека болела. Собака тявкала.
— Ваша династия живёт за счёт давних побед. Время, когда скельтры преклонялись перед Йэром вот-вот пройдёт. А знаешь, госпожа? Твоё место не на троне, а в башне без дверей и окон. Весь ваш род следовало истребить, ведь он оставил мою страну без того, что принадлежит ей по праву!
Дипломатом Баар был плохим. Тяжёлый, неповоротливый в своей шубе, жестокий и черноглазый. Как только каган убедился в тщетности своих попыток, то потерял самообладание. Каган едва не лез в драку и говорил королеве такие слова, за которые простого смертного, не разбираясь бы, казнили.
— И драконам твоим самое место на живодёрне!
Наверное, он заметил принцессу, которая тростинкой стояла позади трона.
— Да нет, — задумчиво протянул каган. — Истреблять вас надобность уже отпала. Твоя дочь развалит твоё королевство без посторонней помощи.
В ярости, Сиена направилась к Баару, словно и его хотела ударить. Но передумала. Она взглянула в сторону Нердала, и тот понял, что ему развязали руки.
— Ты думаешь, что смог бы отправить меня на живодёрню, как обычного скота. А скот может сделать вот так?
С этими словами он схватил Баара за запястье. Сначала Агата не поняла, отчего каган зашипел и захрипел одновременно — все её мысли вертелись вокруг собственного положения. А потом она догадалась: Нердал жёг скельтру руку. Кожа драконов могла становиться нестерпимо горячей, если они того хотели. Эрид, управляющий молниями, так не умел. Его кожа всегда была ледяной, хотя электрические разряды оставляли после себя и дым, и гарь и боль.
Баар пытался вырваться, но тщетно. Ему хотелось ударить дракона, разбить ему лицо, но он не смел. Агата почуяла запах горелого мяса.
— Хватит.
Сиена посчитала, что воспитательный манёвр можно завершить. Нердал придерживался другой точки зрения. Получал удовольствие или думал, что надо продолжить экзекуцию, дабы выучить кагана хорошим манерам? Агата снова представила Эрида на месте Старшего дракона. Он бы красовался и любовался тем, как всемогущий скельтр кривит лицо и пытается освободиться. Эрид мог становться прямо-таки художественно жесток, чему было свидетельством прокушенное плечо адмирала. Он бы прожёг плоть на руке Баара до самых костей. Но такого оборотень не умел, и потому просто шарахнул бы кагана током.