— Хватит, я сказала! Отпусти его.
Нердал послушно отступил назад. Наверное, Сиена отдала приказ на ментальном уровне, а может ему хватило простого окрика. Баар, изрыгая проклятия на незнакомом принцессе диалекте, широким и быстрым шагом направился к двери. Желание скандалить у него как-то пропало. Прощаться он тоже не стал.
Агата уже собиралась перевести дух, как произошла ещё одна катастрофа — маленькая, по сравнению с тем, что происходило сегодня, но не менее ужасная.
Тофи, болонка королевы, привлечённая запахом, или просто радостная от того, что эти страшные люди в шубах наконец уходят от хозяйки, бросилась их провожать, заливаясь счастливым и мерзким лаем. Примерно также она выглядела, когда тявкала на оборотней, когда те меняли облик человека на драконий. И их она, к слову, совершенно не боялась.
И без того взбешённые скельтры косились на собаку, но продолжали свой путь. Лишь у тёмных дверей, косяки которых покрывали золотые руны, Баар резко остановился. Тофи, почуяв недоброе, попятилась назад. Если бы не природная надменность, псине удалось бы спастись. Всего-то надо было поджать хвост и убежать как можно скорее. Возможно, характер болонки был приобретённым: в качестве королевской фаворитки она поднялась на недосягаемую высоту, а ведь появилась при дворе, как утверждали очевидцы, вполне милым щенком.
Баар вскинул посох. Из набалдашника вырвался бирюзовый сгусток энергии. Агата не знала, что эссенция, часть которой она сегодня заполучила в свои руки, на такое способна. Человека этот заряд не убил бы — только больно ударил, может, оставил пару волдырей. Но собака не человек. Болонка в последний раз взвизгнула и упала лапами вверх. Остренькие клыки с укором белели из слегка разинутой пасти. На белой шерсти бирюза смешалась с кровью. Не до конца осознав, что произошло, принцесса отвлечённо подумала, что с эстетической точки зрения это красиво. Она смотрела на шестерёнку с тремя алмазами — длинношерстной собаке была необходима заколка. Сама Сиена не любила украшений, но для своей питомицы не поскупилась. Агата, чувствуя, как пульс разрывает ей вены, медленно повернула голову в сторону королевы. Мать никогда ещё не выглядела такой потрясённой. Она стояла с таким лицом, что девочке захотелось упасть, свернуться калачиком и навсегда слиться с каменной плитой — лишь бы только не видеть этого! Она не имела той сакральной связи с королевой, какая была у Нердала, но тоже чувствовала её боль. Сам дракон нахмурился и поджал губы. Массивная челюсть выступила вперёд. Ему передалось настроение торитт, и тоже сделалось дурно.