Менестрель смущенно кашлянул и галантно поклонился, ерзая на куче гнилого тряпья:
— Рад, что моя скромная персона вызывает улыбку у благородной дамы.
— Охо-хо-хо-хо… Язык-то у вас отлично подвешен! Были бы еще руки крепкие, чтобы подтянуться во-он к той балке и залезть на крышу. А там, глядишь, сбегали бы за помощью.
Даже Лисса прекратила панику и с мольбой уставилась на тощего музыканта лет тридцати от роду. Но тот лишь виновато вздохнул и задом попятился дальше в угол каморки, бормоча себе под длинный нос:
— Вас-то, конечно, освободят, за вами может приехать какой-нибудь храбрый рыцарь или законный супруг, а меня затравят собаками и все ребра переломают, когда догонят.
Марина поняла, что толку от единственного мужчины в темнице не будет и досадливо отвернулась к Лиссе.
— Надо же было нам вляпаться в переделку! И все из-за рябинового креста, будь он неладен. Потащило меня в лес, дурищу беременную …
Она старалась сохранять спокойствие и трезвый разум, но получалось плохо, да еще несмотря на стресс вдруг мучительный голод напал.
— Сейчас бы горячей овсяной кашки с корицей. Сарлем так классно ее готовит в печке, а я утром привиредничала, только одно яичко и съела. Даже пирог оставила «на потом», точно дурища!
— Ах, моя бедная госпожа, что они с нами сделают… - снова заныла Лисса, теребя распустившуюся косу.
— Тише! Кажется, бандиты вернулись. Не надо внимание привлекать, лучше в щелочку посмотри аккуратно.
За дощатой дверью, отделявшей закуток пленников от большой комнаты, раздались приглушенные голоса, а потом грохот падающих бочонков и грубая брань. Испуганные женщины бросились в угол к менестрелю и притаились.
Где-то далеко в лесу послышался грозный рев потревоженного зверя крупной комплекции. Тут и Марина зашмыгала носом, вцепившись в курточку незадачливого певца. Очень-очень хотелось домой и лучше бы сразу в цивилизованный мир обратно.
Но как Никос будет в одиночку атаки наглого дядюшки отражать? Больше ему опереться не на кого. Жалко друга, только от самой Марины в разбойничьих лапах помощи маловато. Хоть бы рябиновый крест защитил… зря что ли про него в магической книжке написано.
Я запрещаю всякой нечисти
Посягать на мою плоть и кровь,
Тревожить душу и тело…
— Сохраняйте достоинство, госпожа! – прошептал менестрель, легонечко пожимая ее холодную руку, - держитесь с бродягами твердо и пригрозите смертными карами именем Короля.
— Их сварят в кипящем масле на главной площади Гальсбурга! – уверенно обещала Лисса, вполне успокоившись, будто предвкушение мести прибавило ей отваги.