Я отвожу взгляд. Двери впереди открываются, и я вижу в зале, где должно пройти наше бракосочетание, брата. Он стоит, опустив голову вниз и глядя в пол. Сцепив руки в замок, в окружении нескольких крепких ребят. Со стороны это не выглядит странным, если не знать, что моего брата удерживают силой. Все смотрится… обычно. Садаевским псам удается вести себя расслабленно и естественно, производить впечатление просто большой компании, которая пришла на свадьбу друга.
— Я тебе все расскажу, если сдержишь свое обещание и отпустишь после свадьбы моего брата, — произношу я, а Рустам неожиданно смеется. Громогласно. Чисто мужским, грубым смехом, отчего я вздрагиваю.
— Теперь уже вряд ли, принцесска, — констатирует он, а я ахаю, — херовый обмен выходит. Ненужная дочь останется у меня, а любимый сын отправится к папочке?
— Ты… обещал! — шиплю я, вцепляясь ногтями ему в руку. Рустам стряхивает ее небрежно, и перехватывает меня за запястье.
— Пока я не выясню, какого хера происходит — он не получит свободу, — хмыкает он, прожигая меня взглядом, — можешь не говорить мне «да». Верну тебя с позором обратно отцу. А твой эльф останется у меня в заложниках. Только тебе тогда, судя по всему, звездец придет, принцесска. Я угадал?
— Значит, ты хотел свадьбой всего лишь надавить на моего папу, да? — приподнимаю я брови, — ты солгал, что женишься на мне только из-за детей?
— Не солгал, — медленно отвечает Рустам, — но я ненавижу, когда меня наебывают, принцесса. Просто терпеть не могу. А ты именно этим и занималась все время.
Он сжимает руку на моем запястье. До слез. И дергает за собой, закончив разговор.
Я никогда себя не чувствовала уверенно под прицелами фотокамер. Были на это причины — меня выводили «в люди» всего два раза в жизни. Сейчас я и вовсе ощущаю себя рыбкой в аквариуме, который отключили от кислорода — все вокруг пялятся, даже не подозревая, что мне скоро конец. Барахтаюсь я забавно.
Ноги в туфлях быстро устают. Пальцы начинают ныть от высоких каблуков. Я поздно понимаю, что стоило идти в кедах и плевать на мой вид. Вся эта церемония продлится еще какое-то время, и я, похоже, успею взвыть от дискомфорта.
Брат поднимает на меня взгляд, когда мы с Рустамом заходим в зал для торжественного бракосочетания. Все вокруг начинают аплодировать, а я едва улыбаюсь Мирославу. Я не пытаюсь его ободрить, или успокоить — короткий обмен едва заметной улыбкой значит намного большее для нас двоих. Я словно говорю ему — «мы связаны. Ни один человек в мире это не разрушит. Мы выберемся».