Ужасное ощущение. Боль забылась, а все остальное — не очень. И я, какого-то дьявола, зацикливаюсь на этом воспоминании, не в силах его отогнать. Не знаю, может, у людей тоже бывает что-то вроде запечатления на первом сексуальном партнере? Иначе я никак не могу объяснить, какого черта мои мозги стабильно стекают прямо в трусы, когда я пытаюсь вспомнить нашу первую ночь, или мое первое глубокое проникновение пальцами, которое я запомнила.
Вот дерьмо.
— Проваливай в душ и переодеваться, — приказывает мне Рустам, и я удивленно приподнимаю брови.
— У меня нет другой одежды.
— Закажи тогда себе шмотки или ходи голой, — бросает спокойно Садаев, и уходит, снимая с себя рубашку и отрывая присохший окровавленный рукав от кожи. Оставляет меня ненадолго одну.
Я растерянно смотрю вокруг. Даже не знаю, что мне делать теперь в роли жены Рустама. Как-то все это неожиданно.
Раньше свадьба казалась мне апогеем развития отношений между двумя влюбленными. Некой чертой, переступив которую, двое превращаются в самых родных и близких в мире людей. Их отношения наполняются теплом, бесконечной заботой, уютным ароматом утренних завтраков и прочими милыми штуками.
Похоже, что сегодня я поняла кое-что другое: штамп в паспорте ничего не меняет. Какого черта я так мечтала о свадьбе?
Я медленно иду по паркету, на секунду оглянувшись: на полу остаются маленькие смазанные капли крови. Задираю ступню, чтобы рассмотреть ее — так и есть, умудрилась содрать кожу. Мне действительно надо в душ, смыть с себя всю грязь. Насколько я помню, тут, внизу, только ванна. Но Рустам уже в который раз упоминает именно душ. Возможно, я смогу найти его на втором этаже.
Прежде чем отправиться на поиски, я захожу на кухню. Пить хочется ужасно. Я достаю, не глядя, бутылку, открываю, делаю жадно глоток и тут же выплевываю в раковину, растерянно глядя на этикетку. Это алкоголь.
Рот я полощу потом долго. Заодно и напиваюсь из-под крана.
После я некоторое время брожу, заглядывая в комнаты. На четвертый раз мне везет.
Схватившись за ручку двери, я открываю ее, вижу на полу белую плитку, и, не успев обрадоваться, что, наконец, нашла этот чертов душ, поднимаю взгляд.
Первое, что вижу — как проход загораживает обнаженный торс Рустама.
— Извини, — быстро произношу я, подняв взгляд. Хорошо, что он, хотя бы, в полотенце на бедрах. Дьявол. От него веет жаром после горячей воды, — я хотела принять душ. Не знала, что ты тут.
Под ноги падают капли с его забинтованной руки. Я осторожно смотрю на нее.
— Лучше, кстати, снять повязку. Порезы под ней намокнут и могут воспалиться.