О, нет. Мысленно застонав, я медленно захожу и сажусь на стул за барную стойку. Не хочу так близко находиться к своему родителю, но выхода нет. Он сказал «сядь». Останусь на ногах — прикопается и начнет буянить. Лучше выслушать молча и уйти.
— Завтра вечером, — медленно произносит отец, — соберешься и поедешь со мной. Будет большая встреча. Садаев твой тоже придет. Ты отправишься с ним. Мирослав уйдет со мной.
Господи. Кажется, мои внутренние органы кто-то прокатил на диком аттракционе после этих слов. Сердце точно получило свою дозу адреналина. Я убираю быстро руки под стойку, чтобы отец не смог увидеть, как они трясутся.
— Отдашь меня обратно? — спокойно спрашиваю я, — этому человеку?
Он машет рукой. Вроде «да и хрен с тобой». Конечно. Я не удивляюсь этому жесту.
— Провела с ним время уже. Не скопытилась. Потрахаться даже решилась. Так что переживешь. Потом уже пристрелю эту собаку и вернешься домой.
«Никогда» — твердо говорит внутренний голос, — «никогда я сюда больше не вернусь. К дьяволу все это».
— Тебя он не тронет. Пузатая, все же. Надо твоего брата вернуть, — продолжает отец, наливая себе еще коньяка, — эта тварь знает, куда надавить. Мирослав растрепал все. Что нужно и что не нужно. Идиот. А твоим отпрыскам я намордники куплю заранее. От осинки не родятся апельсинки. Слышала такое, да?
Отвожу взгляд, лишь бы не облаять в ответ отца. Никогда не отличалась сдержанностью, но тут придется потерпеть. Мерзость, какая же мерзость. Надо сегодня покопаться в документах. Вероятно, меня удочерили, потому что больше я не могу придумать причины, по которым меня за человека собственный отец не считает.
— Хотя уже нас…рать, — выдает со вздохом папаша, — ладно. Иди, куда шла.
— Хорошо, — отвечаю я, слезая со стула и ухожу. В горло теперь кусок не лезет, а из головы выветриваются все мысли о мясе. О какой еде речь? Мне хочется найти пульт от вселенной и поставить время на перемотку. Я едва подавляю желание перепрыгивать ступеньки, когда бегу обратно к себе в комнату.
Только одна мысль бьется: дьявол, так просто? Обмен? Что-то меня настораживает в поведении отца. Слишком легко он об этом говорит. И это его «уже насрать»…
Сердце сжимается от тревоги. Надо будет захватить с собой пистолет. Он точно лишним не будет.