Слышу тихий смех. Садаев отпускает мою шею, и рука скользит по боку, очерчивая изгибы тела.
— Тогда на тебе доберу. Но тебе хреново придется. Могу что угодно поставить — захочешь сбежать потом.
— Вряд ли. Будешь ждать? — усмехаюсь, — не верю.
— Мне плевать на то, что ты не веришь, — ладонь внезапно с хлопком бьет по заднице и я дергаюсь от неожиданности, — мне сейчас откровенно не до баб. Если, конечно, они не попадают ко мне с голой жопой в постель.
— Ты сам снял с меня трусы, Рустам.
— Спи, бля. Мисс невинность. Один хрен — в трусах ты или нет. Твоя задница в любой обертке мертвого поднимет.
Спать? Я с сомнением закрываю глаза. Сложно расслабится и заснуть. Когда такой зверюга грабастает тебя ближе, впечатывая в тренированное тело. И когда ягодицами чувствуешь огромный и раскаленный орган. Черт. Вот как заснуть?
Я стараюсь поменьше елозить, замираю, стараюсь выровнять дыхание и забыться. Не знаю, как он держится. И я даже не уверена, что сама смогу продержаться до рождения ребенка. Слышала, что у некоторых женщин во время беременности происходит гормональный взрыв и они желают мужа еще сильнее, чем обычно.
Если так произойдет со мной — я даже не знаю, что делать. Придется, наверное, спать где-нибудь отдельно. Я не выдержу такого испытания. Если он каждый раз будет меня так мять. Как плюшевую игрушку.
У меня вырывается смешок. Рустам и плюшевая игрушка. Весело.
— Рассказывай, с чего угораешь, — слышу и чувствую макушкой ленивый голос, — тоже хочу.
Я коротко мотаю в ответ головой. Может, и не стоит держаться-то? Он мой муж. Он уже смог быть аккуратным. Все те разы, которые у нас были. Возможно, стоит его только об этом попросить.
Черт, когда он сказал, что будет только на мне добирать… я, наверное, дура, но из-за этого душе поселилось приятное чувство. Словно весь негатив развеялся, как утренний туман. Это еще не клятва верности. Но уже что-то похожее. Даже если он соврал… вряд ли он каждой своей женщине это говорил.
Я переворачиваюсь в его захвате, несмотря на то, что двигаться невероятно трудно. Не теряя ни секунды поднимаю ладони, прикасаюсь пальцами к его лицу, провожу по отросшей щетине. Жесткой. Как и сам Рустам. Он весь такой.
Тянусь к его рту. Прикасаюсь к губам. Не целую, просто медленно веду по жесткой и резкой линии губ своими. Хочу, чтобы он меня поцеловал. Даже если не сейчас. Может быть, потом. Хочу до самого сердца пробраться, через его броню. Попробовать нащупать что-то. Вытянуть наружу. Чтобы приручить. Чтобы только ко мне бережно относился.
— Спокойной ночи, — шепчу я. Соскальзываю ниже и прислоняюсь щекой к его груди, закрывая глаза. И засыпаю под мерное биение сердца.