Только потом я замечаю Рустама, который стоит у окна без футболки, накинув на шею полотенце. Одну из рук он держит на весу, развернув так, чтобы видеть предплечье. По нему-то и стекает струйками кровь, засыхая багровыми пятнами и капая на пол. В другой руке Садаев держит кусок ваты.
Я сглатываю неожиданно вязкую слюну, когда Рустам поднимает на меня взгляд. Осталось ли в нем что-то человеческое, после того, что случилось сегодня в клинике? Хотя бы та искра, которая теплилась где-то глубоко… которую можно было изредка заметить.
Да нет. Теперь в его взгляде просто ледяной ад.
* * *
— Ей стало плохо, — комментирует мое лежание на диване маньяк, — увидела кровь в прихожей.
Садаев никак не реагирует. Он продолжает давить на меня взглядом.
— Ладно, пойду, — маньяк произносит это в полной тишине, — мне еще пару дел закончить надо.
— Вали, — внезапно отмирает Рустам. Его преданный цепной пес, пожав плечом, уходит, а я замираю, когда вижу на стене раму от разбитого вхлам зеркала, словно в него долго кулаком долбили. Осколки рассыпаны по полу. В луже крови.
Ледяной ужас поднимается по позвоночнику. И что, маньяк правда думает оставить меня на этого зверя, у которого крыша съехала? Один звонок из лаборатории — и, если мне не повезет, Рустам точно меня убьет. Он уже на пределе. Наверняка он узнал, что та стерва-врач из клиники его обманула не только сегодня, но и восемь месяцев назад. Иначе зачем бы ему разбивать в ярости вещи в доме? Потому что это страшная новость. Просто убийственно ужасная.
Легкий запах спирта доносится до меня — Рустам стирает с руки разводы крови. После вскрывает пачку бинтов, и перематывает руку, медленно, натягивая крепко белую ткань. Он делает это уверенно. Явно не впервые.
— Та врач… — начинаю я осторожно разговор, лишь бы не ожидать чего-то страшного в этой тишине. Я словно рядом с оборванным электрическим кабелем лежу. Воздух такой же напряженный. Просто гудит, — она подтасовала результаты и с твоей бывшей женой?
— Она не бывшая, — медленно отвечает Рустам, и я закусываю от волнения губу, — она просто умерла. Ответ на твой вопрос — да.
Господи. Сердце даже сжимается, хотя, я подозревала такой расклад. Бедная девочка. Насколько же ей было горько и страшно? Мне сложно представить ее чувства в тот момент. Но всего лишь одна ложь — и ее жизнь разрушили. Безжалостно. И жизнь еще нерожденного малыша.
Я смотрю на Садаева. Он разбит этой новостью? Он ведь понимает, что не смог уберечь женщину, которая была с ним. Которая была ему женой и подарила бы вскоре ребенка. Я бы сошла с ума.