Мы немного помолчали, наблюдая за тем, как пепел дотлевает на дне раковины, после чего, не двигаясь с места, Робин вдруг произнёс:
– Я хотя бы признаю́сь в том, что любил Флаффи, как и признаю́сь в том, что это ощущение любви, как фантомная боль после ампутации конечности, навсегда останется в моём сердце. Ты же не можешь признаться даже самой себе в том, что любила Дариана и, не знаю, может быть где-то в глубине души всё ещё испытываешь к нему какие-то чувства.
На несколько секунд я замерла.
Покусав немного нижнюю губу, я наконец дала Робу приглушённый, но чёткий ответ:
– Признать это, всё равно, что потерпеть поражение. А я ненавижу проигрывать.
– Поэтому ты и ненавидишь его. Риордан – твоё личное поражение на всех фронтах. И как я никогда не искореню Флаффи из своей души, так и ты никогда не выкорчеешь Дариана из своей. Эти корни навсегда застряли в нас, и нам остаётся только принять их наличие, смириться и продолжать жить дальше. И когда мы сделаем это – примем и смиримся – мы сможем организовать новую лесопосадку без страха перед тем, что новые деревья не приживутся на старой почве и не распустят свои свежие кроны над омертвевшими корнями… Обязательно распустят.
Я хотела ответить ему хотя бы одним-единственным словом: “обязательно”, – но всё моё существо застыло от шока осознания того, как глубоко меня понимает этот человек. Настолько глубоко, насколько я сама себя никогда не способна была понять.
Мы с Робином встретились на кухне в шесть часов утра: он шорохался в поисках еды, я же, решив, что в дом кто-то пробрался, заглянула на кухню с пустой бутылкой из-под вина в руке. Я услышала неладное внизу в момент, когда возвращалась из туалета, изгнавшего меня из постели в столь раннее утро. Конечно логичнее было бы для начала заглянуть в спальню Робина, чтобы убедиться в том, что на самом деле внизу шумит именно он, но, как я заметила ранее, у меня была паранойя. Мысль о том, что амбалы Риордана взломали квартиру Робина была безумной, и тот факт, что я в неё искренне уверовала хотя бы на одно мгновение, лишний раз доказывал моё расшатанное психическое состояние.
Робин, конечно, посмеялся с бутылки в моей руке, но факт оставался фактом – мы оба проснулись и не прочь были организовать ранний завтрак.
Утро было пасмурное, отчего шесть часов утра никак не отличались от семи часов – ни малейшего просвета на затянутом тучами небе. На приготовление завтрака и сам завтрак ушло сорок пять минут, ещё пятнадцать минут Робин собирался в свой футбольный клуб, но в итоге забыл ключи от автомобиля, и мне пришлось спускаться вниз, чтобы передать их ему у подъезда. Благо я накинула на себя его тёплую ветровку – погода на улице бросала в дрожь даже от секундного соприкосновения с ней.