Погладив его по волосам и успокаивая, я сказала ему, что все хорошо и это не его вина. Крепко прижав его к себе левой рукой, правую я положила на его кулак с зажатым в нем ножом. Если бы я смогла как-нибудь вырвать нож из его хватки, я могла бы положить этому конец прямо сейчас.
— Думаешь, я дурак? — внезапно сказал он.
— Что? — спросила я в замешательстве.
Джекстон поднялся на ноги и оттолкнул меня, используя руку, в которой был нож, чтобы вытереть слезы.
— Ты никогда не полюбишь меня, Райли. Ты сказала мне, что я монстр. Хотела уйти от меня любой ценой. Ты ушла, почему я должен хотеть вернуть тебя сейчас? Зачем мне тебя возвращать? — крикнул он, повернувшись ко мне лицом.
«Вот как это закончится, — подумала я, едва не расплакавшись. — Со мной, как с Райли и с ним, как с вечно сбитым с толку сумасшедшим».
Я смотрела на блестящее лезвие ножа в его руке, когда он подошел ко мне сзади и поднял меня с кровати за шею.
Я помню себя маленькой девочкой, которая росла в Аделаиде (прим.: город на южном побережье Австралии). В нескольких кварталах от меня жил мальчик, который приходил к моему дому всякий раз, когда уезжали мои родители, и вызывал меня драться с ним.
Он сказал, что это из-за того, что я была меньше, чем большинство девочек моего возраста, и что однажды мне нужно будет научиться защищаться. Мы шли ко мне на задний двор, и он всегда говорил мне поднять кулаки, а потом наносил первый удар.
В первый раз, когда он ударил меня, я плакала, потому что это было больно, и, поскольку он был на несколько лет старше меня, он всегда говорил мне просто повзрослеть уже и дать ему отпор. Шли месяцы, из которых как минимум одна неделя была посвящена тому, чтобы быть с ним наедине, постоянно получая удары, как будто я тоже была мальчиком. Я истекала кровью, я плакала, у меня были синяки, но он никогда не останавливался. Он всегда насмехался надо мной, чтобы вынудить меня нанести ему ответный удар.
Однажды, когда он пришел ко мне домой, зная, что мы одни, я повела его на задний двор. Мы повернулись лицом друг к другу, и я подняла кулаки до того, как он сказал мне это сделать. Я помню улыбку на его лице, когда он подошел ко мне с поднятыми кулаками, готовый ударить меня со всей силы.
Когда он был всего в нескольких метрах от меня, я, упав на колени, быстро подняла палку, которую спрятала в траве перед его прибытием, и треснула его под подбородок изо всех сил, которые были в моем крошечном теле.
Он упал, приземлившись на траву. Встав над ним и высоко держа двумя руками над головой деревянную палку, я сказала, что если он когда-нибудь снова ударит меня, я разобью ему лицо.