— Да? — Сергей приподнял брови. — А ты точно ничего больше не собираешься брить? Подмышки там? Или еще чего?
— Ну как хочешь, — я задрала нос и захлопнула дверь. Зная, что все равно придет.
Минуты три ушло на демонстрацию чего-то вроде «не думай, что вот прямо сейчас подорвусь и побегу по первому зеленому свистку», потом дверь открылась. Отъехала матовая створка кабины, такой узкой, что вдвоем там поместиться было весьма проблематично. Ну только если встать вплотную.
Душ вместе — это что-то совершенно особое. Не менее тесная близость, чем во время секса. Обниматься и целоваться под теплыми струями воды, намыливать друг друга, лаская так чувственно и распаляюще, что перехватывает дыхание…
— Жаль только… — он вздохнул, не закончив фразу. Она могла означать что угодно, но я поняла, что именно имелось в виду сейчас.
Мне тоже было жаль. Так хотелось почувствовать его полностью — чтобы ничего не мешало. Но… цепляясь за остатки благоразумия, которое стремительно утекало вместе с водой в сливную трубу, я сделала вид, что не расслышала. Или не поняла. И как только мне это удалось?
[1] Известная фраза из книги И.Ильфа и Е.Петрова "Золотой теленок"
Сергей
Хотел бы я знать, что произошло. И в какой момент. Но обратил внимание не сразу, а потом как ни пытался отмотать разговор назад, все расплывалось. Помнил точно, после каких-то моих слов Настя рассмеялась совершенно невпопад, и потом что-то изменилось. Как будто до этого то ли боялась чего-то, то ли что-то ее сдерживало — и вдруг исчезло. Различие было не слишком явное, скорее, наоборот — тонкое. Но я почувствовал, как появилось то, чего не замечал раньше.
Когда вытирал ее полотенцем после душа, впервые подумал определенно, без всяких «может» и «если»: хочу, чтобы она стала моей. Ни одной женщины еще не добивался, но сейчас готов был уговаривать, упрашивать, уламывать, соблазнять — что угодно. Да, прямо сейчас. И рот уже открыл, но в последнюю секунду дрогнул. Взяло верх благоразумие? Или струсил? Испугался, что ответит: прости, но нет. Или что-то неопределенное. Снова, как два дня назад, когда сидели «Pod lozom». Да, страшно было испортить последние дни.
Все скажу перед отъездом. А потом приеду к ней в Питер. Даже если ответит «нет». Все равно приеду.
— А вдруг завтра опять дождь будет? — спросила Настя поздно вечером, уже засыпая. — Как же круиз?
— Никак, — я поцеловал ее в макушку. — Какой смысл? Даже деньги вернут. Хотя и не полностью. Но прогноз дождя не обещает. Будем надеяться, что не врет.
Прогноз не соврал. Петровац проснулся отмытым до блеска. На небе — ни облачка. Настя опять вертелась перед зеркалом в белом купальнике, страдая, что выбрать: сарафан или шорты с майкой. Когда у шкафа зависала Марьяна, это раздражало. Сейчас — наоборот, смотрел с любопытством. Правда, в итоге мы чуть не опоздали, к автобусу пришлось бежать, и места достались самые неудобные, в хвосте. Кое-кто пытался урчать, что в окно ничего не видно, но я притворился мертвым, не желая объяснять, по чьей милости это произошло. Какая разница, если все уже случилось?