Наконец-то отодрала пальцы левой руки от руля и почти онемевшей рукой открыла дверь со своей стороны.
— Детки, а вы не охренили? — донёсся до меня чужой бас.
Спустя полчаса я сидела в патрульной машине и молчала. Нас с Игорем зачем-то развели по разным «углам». Через ветровое стекло, залитое дождём, открывался чудесный вид на то, как Игорь что-то бурно рассказывал тощему лейтенанту и мальчику-курсанту. Все трое стояли под козырьком поста ДПС, это же надо было ещё умудриться выкинуть такой финт под самым носом дорожной службы. Я ведь даже не специально, в тот момент уже ничего не соображала. Игорёша бурно размахивал руками, что-то доказывая своим собеседникам. Должно быть, повествовал, о том как предложил подвести знакомую, а она, то бишь я, оказалась неуравновешанной психопаткой. Тогда и поняла, почему Ара выбрал именно эту форму его имени.
«Потому что натуральный пидорас», — шептал мне въедливый голос Кирсанова. И я была склонна согласиться.
Бедро не то что бы болело, скорее просто горело.
— Елизавета Игоревна, так и будем молчать? — без особого энтузиазма полюбопытствовал капитан, сидящий впереди меня. Он устал. Промок. И вообще, его уже всё и давно достало. Это ещё молоденький лейтенант и мальчик-курсант жаждали правды, а капитану было глубоко и сильно… наплевать.
Нервно дёрнула плечами. Мне тоже стало пофиг. Только права было жалко терять из-за такой скотины как Толмачёв. А в целом. А в целом я тоже устала, промокла и… хотела спать.
— Молчим? — от нечего делать уточнил у меня ДПСник.
Я моргнула глазами в знак согласия.
— Молчим, — озвучил он мой жест.
Минут через пять дверь со стороны пассажирского сиденья открылась, и в машину нырнул курсант.
— Ну что, Иван, как у вас там дела?
— Протокол составили, — ответил «мальчик» и стянул с себя капюшон форменной куртки.
Мой взгляд тут же уткнутся в белобрысый затылок, состоящий из сплошных завитков. Ну точно, мальчик.
— А мы молчим, — без особых интонаций в голосе сообщил капитан. — Ладно, я покурить схожу, а ты пока барышню посторожи.
Капитан вышел, и я откинула голову назад. Отчего-то начала болеть шея.
То, что Иван меня рассматривает, я почувствовала сразу. Казалось бы, после истории с Толмачёвым меня должно было начать трясти от любых признаков мужского внимания, но этот смотрел как-то по-особенному. Будто скользил по мне своими глазами без всяких намёков или пошлости, скорее с простым человеческим участием. Хотя откуда я могла это знать? Ведь и лица его не видела в тот момент.
— Что случилось? — наконец-то нарушил тишину "мальчик".