Джованни Пико граф делла Мирандола (1463–1494) пошел еще дальше и заявил, что Бог сотворил мир не в течение шести дней, а постоянно его творит, поэтому и другие религии тоже истинны, раз они тоже невольные свидетели этого продолжающегося творения. Мирандола рассуждал так: шесть дней – это просто схема, позволяющая соотнести участие ангельского, небесного и элементарного миров в создании этого мира. В первый и четвертый день ангелы создают основную структуру мира, во второй и пятый день небо создает разнообразие в этом мире, а в третий и шестой день дают о себе знать материальные элементы, в конце концов создающие материального человека. Так как никто из участников сотворения мира не исчез, то это сотворение продолжается, особенно когда появляется очередная новая религия, способная это теоретически осмыслить. Преимущество христианства перед другими религиями только в том, что оно способно оценить это творение, тогда как другие религии слишком торопятся им восхититься и потому придумывают своих богов.
Последовательным платоником был Франческо Патрици (1529–1597), хорвато-босниец по происхождению, преподававший в Ферраре и Риме. Патрици считал, что Аристотель, когда ввел понятие Перводвигателя, затемнил учение Платона, в котором свет разума зависим от божественного света и в основе мироздания лежит не движение, а переживание света. Так как свет освещает все вещи без исключения, то Патрици пришел к выводу, что все вещи одушевленные. Аристотель, по его мнению, сузил понятие души, ограничив ее отдельными функциями, такими как рост или, в случае человека, разум, тогда как душа – это способность вещи быть не только собой, быть трепетной, мы бы сказали вибрирующей, радовать человека и угождать ему или другим вещам, находить себе место среди других вещей. На Патрици потом ссылались материалисты Просвещения.
Профессор Болонского университета Пьетро Помпонацци (1462–1525) попытался возродить былой средневековый авторитет Аристотеля и даже его арабского толкователя Аверроэса, осужденного Фомой Аквинским. Согласно Помпонацци, раз бессмертие представляет собой предмет интеллектуального созерцания, то лишь та душа станет бессмертной, которая добилась интеллектуальности на уровне ангелов, в противном случае она останется смертной, как распоряжающаяся только смертными категориями, и в том числе телом как смертной категорией. В этом смысле все люди, по Помпонацци, имеют, скорее, смертную душу, так как значительное число реакций ее обусловлено телом, а не содержанием интеллектуального познания. Тем более вера в бессмертную душу, по мнению Помпонацци, безнравственна, раз человек начинает совершать добрые поступки только в расчете на посмертное воздаяние, действуя тем самым эгоистично и корыстно. Если для средневековых мыслителей будущая жизнь была предметом созерцания, то для Помпонацци она уже стала предметом оценки и сравнения.