Когда Этеле успешно отразил следующую атаку, и Ксавер на себе ощутил все прелести своей магии, чародейка нахмурилась, а у меня сердце болезненно кольнуло. Вот чего, спрашивается, недовольна? Нет бы порадоваться, что наши (наш) побеждают, а она тут губы, видите ли, поджимает!
Всякий раз, когда в Этеле несся сгусток огня, стрелой летела молния или ползла, клубясь, тьма, я задерживала дыхание. И Лили, стоявшая рядом, делала то же самое. Она чуть не закричала, когда очередная вспышка ударила в Батори, и его буквально отнесло к краю поля.
Пусть Ксавер и выглядел потрепанным, было видно, для Этеле каждое атакующее заклятье тоже не проходит бесследно. Он был неестественно бледен — у той покойницы в саду Габора и то на лице красок было больше. Несмотря на холод, по вискам ведьмака струился пот, руки, сжатые в кулаки, мелко дрожали.
Как дрожала земля после каждой атаки этой колдовской заразы, что и не думала сдаваться.
Народ продолжал перешептываться. Некоторые, самые беспринципные, делали ставки. Цецилия хмурилась, Габор был само равнодушие. Лили уже чуть не плакала, а я чуть не рычала.
Особенно когда Ксавер коснулся перстня-печатки на указательном пальце. Не знаю, что такого особенного было в этом украшении, но вырвавшийся из него туман стремительно пополз к Этеле. Стянулся вокруг него коконом в считанные секунды, и я увидела, как ведьмак рухнул на землю, словно подкошенный.
Мертвую тишину, повисшую над полем, разорвал громкий крик:
— Немедленно прекрати! Вы все здесь больные!
До меня даже не сразу дошло, что это кричала я. Не сразу поняла, что это я бросилась к другу, в густое ядовитое марево, от которого, стоило лишь раз его вдохнуть, начала задыхаться.
— Да что это за гадость такая?! — просипела, кашляя, и упала на колени перед Этеле, лицо которого приобрело землистый оттенок. Я бы даже сказала, мертвецкий.
Попробовала оттащить его подальше, из этого зловонного тумана, но ведьмак казался невозможно тяжелым, а я слишком слабой. Голова кружилась, лицо Этеле расплывалось, и я уже была совсем не против прилечь с ним рядом.
И тут где-то на краю сознания зазвучал крик его величества Габора, больше похожий на яростный звериный рев:
— Ксавер! Довольно!!!
Тряхнула головой, увидев перед собой двоящегося Кристиана, не уверенная, что это действительно Эчед, а не галлюцинация. Но когда он схватил меня за шкирку и оттащил в сторону (или правильней будет сказать — отшвырнул), поняла, что это не глюк. То же самое ведьмак проделал и с Этеле. К счастью, к тому моменту ядовитый туман уже почти рассеялся. А может, втянулся в перстень, повинуясь приказу Габора. Я не заметила. Мир перед глазами продолжал расплываться, мельтешили снежинки, в ушах стоял гул.