Все в стиле Эчеда.
— Привет, — поприветствовал меня любитель ужасов, сам являвшийся самым натуральным кошмаром и ужасом.
Моим.
— А где Цецилия?
— Еще не вернулась.
Я кивнула, отступая:
— Доброй ночи, Кристиан.
— Не хочешь присоединиться? Фильм только начался. Могу отмотать обратно.
Очевидно, ответ был написан у меня на лице. Ведьмак даже не стал дожидаться, пока его озвучу, весело хмыкнул:
— Боишься меня или ужастика?
— Вас обоих.
— Ты же теперь ведьма, — закатил он глаза. — А для нас фильмы ужасов, что расслабляющие любовные сериалы для старушек.
Сравнил!
— Все, я пошла.
— Не будь трусихой.
— Я не трусиха!
— Тогда садись, — демонстративно похлопал по сиденью бесстрашный. — Так уж и быть, поделюсь попкорном. — А потом добавил, иронично сощурив свои по-кошачьи зеленые глаза: — Или ты все та же пугливая девчонка?
Не нужен мне его попкорн. И фильм сто лет не нужен. И вообще, нашел чем удерживать — решил взять на слабо!
— Все с тобой ясно. — Ведьмак пренебрежительно хмыкнул, отворачиваясь и уже в экран заявляя: — Для Эрики Кальман только сопливые мелодрамы.
Мне следовало сделать то же самое, то есть, мысленно послав Эчеда к чертям собачьим, отвернуться, а потом уйти. Но вместо этого кто-то моим голосом выпалил:
— Ладно!
— Вот и супер! — высказался Кристиан.
— Ну просто зашибись!
Это был идиотский диалог и совершенно идиотская мысль: задержаться в гостиной. Ругая себя последними словами, я сбросила в кресло чехол с платьем и пакет с маской. Туда же улетела куртка с сумочкой. А заодно и оставшиеся мозги, по всей видимости.
Скинув сапожки (после долгой прогулки ступни страшно ныли), я забралась на диван с ногами, экспроприировала у Эчеда миску с попкорном и буркнула:
— Отматывай.
Кристиан щелкнул пультом.
— Только чур не жмуриться и не нырять лицом в подушку на самых интересных моментах.
— Даже не думала! — фыркнула я и вперилась в экран телевизора, чувствуя, как на теле электризуются все волосинки.
Не иначе как от еще не успевшего начаться фильма.
— Если только выяснится, что это ты...
— Красиво шипишь, — ухмыльнулся молодой темноволосый мужчина, иронично поглядывая на Цецилию. — Прямо как настоящая гадюка.
Колдунья не осталась в долгу, с мрачной усмешкой выцедила:
— Единственная здесь змея, Ксавер, — это ты. Которую он пригрел у себя на груди!
— Обо мне говорите? — В комнату, тяжело ступая, вошел глава клана Батори и окинул собравшихся холодным, ничего не выражающим взглядом.
Цецилия вся внутренне напряглась, встретившись глазами со старым колдуном, и снова почувствовала (как и всякий раз при виде него), как в душе разгорается пламя ненависти. Правда, она тут же взяла себя в руки, напомнив мысленно, что уже очень скоро возмездие свершится.