Внезапно в кончиках пальцев возникло и тут же пропало неприятное покалывание и сразу камень с плеч — вернулась чувствительность. Старик прикоснулся к стеклу. Гладкое. Но холода по-прежнему не ощутил. Это означало, что температура в помещении сравнялась с уличной. Понятно: опять Жрец не справился с генератором. Хоть бы почитал что-то полезное и починил его, наконец. Проклятый неуч даже не понимает, что творит.
Нулень обошел фургон и убедился, что агрегат плотно закупоривает дверной проем. Металл и глина держались хорошо: крысы, по крайней мере, не влезут. Ну, а люди — тем более. Ведь известно, что нет ничего опасней для Библиотеки, чем дикари и крысы. Да, и оборотни опасны. Они жрут все, в том числе и бумагу, но это если ничего другого нет. Им бы что поколорийней.
В двери кто-то стучал. Причем, чем-то тяжелым, словно пытался их выбить. Нулень выглянул в мутное окошко: за ним маячили чьи-то тени. Вроде как два человека.
— Открывай! Мы читатели!
Старик хмыкнул. Читатели! Эти олухи и не в курсе, что означает слово. Каждый раз, едва что-то происходит с генератором, в Библиотеку ломятся "читатели". Им нужны книги на растопку, а не для чтения.
На всякий случай Нулень подергал двери; проверил, надежно ли они заперты. Засов отлично предохранял Библиотеку от незваных гостей. Не просочатся. Один только ледяной ветер весело посвистывал в щелях, раскачивая сгнившие ошметки уплотнителя.
Бронедвери фургона выдерживали даже выстрелы из ружей. А "читатели" из поселка частенько приходили с оружием. От того и стекло теперь мутное, в трещинах. По нему-то чаще всего и стреляли, надеясь добраться до потенциального топлива.
— Нечего вам тут делать, лодыри! Идите собирайте горючее за периметр Территории.
— Нулень, мы мерзнем и нам скучно! Генератор не работает. Давай мы принесем тебе еды, а ты нам дашь стопку книг. Мы обещаем, что почитаем и вернем.
Да, предложение насчет еды соблазнительное, что ни говори. Поесть, конечно, совсем не помешало бы, но не такой же ценой!
Выход был только один — отдать мешки из фургона. Здесь стояли мешки с нарезанными кусочками бумаги. Не книги, хотя и похожи, просто цветные прямоугольнички, одинаково нарезанные. Каждая бумажка походила на другую. Там и читать-то было нечего, только цифры менялись.
Из книг Нулень узнал, что это называлось "деньги". Они как-то были связаны с товарами, металлом и работой. Ими "расплачивались". Но чем, кроме цифр, одна бумажка была ценнее другой — оставалось не слишком понятным. Нулень так и не смог постичь все нюансы товарно-денежных отношений, предпочитая беллетристику финансам и праву. Для него была неоспоримой только ценность серебряных монет. В конце концов, серебро шло в дело: из него отливали пули для ружей. На одну монету можно было получить десятину от убитого зверя. А банкноты… Они годились только на отопление, хоть и горели довольно неохотно. Сперва Нулень хранил их так же, как другие книги, но потом сообразил, что достаточно одной бумажки, а остальное — ненужный мусор. Библиотекарь топил деньгами камин, когда уж слишком одолевало одиночество. Жаль отдавать, но и отказывать в помощи нехорошо.