– Мне кажется, это неочень похоже на дружбу, – отметила, когда мужчина медленно провел пальцами по границе обернутого вокруг талии желтого парео, чуть заходя под тонкую ткань.
– Почему? Все очень по дружески, – хмыкнул в ответ. – Не будь ты моей курортной подружкой, я вел бы себя иначе.
Черт меня дернул спросить:
– Как?
– Например, – задумался Мэт и отпустил мою руку, – я бы избавил тебя от этого платка, – удивительно профессионально развязал узел, желтая ткань упала к ногам. Сердце пропустило пару ударов. – Потом сделал вот так, – положил ладони на ягодицы и провел вверх по спине, обжигая кожу. – И, разумеется, избавился бы от этого, – провел по веревочке верхней части купальника. Игриво тронул узелок и дернул.
Теперь спина была в его полном распоряжении, мне пришлось прижаться теснее к его груди.
Он перешел черту дружбы, а у меня вместо возмущения дрогнули колени, вспыхнули щеки и сердце понеслось галопом прочь от адекватности и приличий.
– Я не понимаю одного, – внезапно произнес Мэт, убрал одну руку с талии, коснулся подбородка и заставил поднять на него взгляд. Я закрыла глаза. Не хочу, чтобы он прочитал по ним всё.
– М?
– Как можно отпустить такую женщину…
Матвей
– Как можно отпустить такую женщину, – вдыхаю её фруктовый аромат глубоко и жадно.
Она стоит с закрытыми глазами, но меня не обманешь. Её дыхание, приоткрытые губы и обнаженная спина под пальцами.
Любил я конём эту курортную дружбу. Особенно с ней. Я получу ее сегодня, получу или просто рехнусь.
Матвей
Ловлю её губы и целую. Мягкие, они послушно приоткрываются, разрешая все. От мысли, что она тоже хочет, сносит башню. Хочу её всю и прямо сейчас. Целую тонкую, нежную шею и медленно спускаюсь к глубоким впадинам ключиц. Без стеснения исследую ладонями тело, Лариса вздрагивает от каждого нового прикосновения, но не сопротивляется. Женщина в красном дает мне зеленый свет. Спускаюсь ниже, мечтая добраться губами до груди.
Не замечаю когда, но мир сузился для меня до одной точки, до одной женщины, которая откидывает голову назад и выдыхает. Забываю о груди, жадно целуя шею. Успею. Даже самое вкусное мороженое в мире нельзя есть сразу большой ложкой – голова заболит. Ларису я хочу смаковать, как самый изысканный десерт: не оставить без внимания ни одной точки на совершенном теле, слушать прерывистое дыхание и сорвать-таки с этих губ стон удовольствия. Может быть, даже крик.
Но вместо этого Лариса шепчет:
– Не здесь, пожалуйста…
– Никого нет, – хрипло попытался переубедить, возвращаясь к губам. Она открыла глаза карие, огромные, испуганные. Замер, как заколдованный.