На следующий день он опять увидел ее на отделении и на этот раз она сама, явно смущаясь, подошла к нему.
– Здравствуйте! Вы ведь Федор? Я хотела бы перед Вами извиниться за вчерашнее. Я явно была неправа и сожалею о том, что сказала.
Потрясенному Федору все же хватило ума и смекалки, чтобы не просто буркнуть что-то в ответ, а пролепетать нечто малопонятное и тем самым закрыть вопрос и тут же пригласить девушку на чашку кофе с пирожными в небольшое кафе у входа в клинику, которое так и называли студенческим в силу максимально упрощенного обслуживания – посетители сами забирали в буфете чай, кофе и выпечку – и крайне демократических цен. Приглашение было не без колебания принято. Как потом оказалось, Маша еще училась в выпускном классе гимназии и посещение студенческого кафе, да еще и с молодым человеком было для нее совершенно новым опытом.
Много позже Маша объяснила Федору, что после их стычки в гардеробе она аккуратно поинтересовалась у отца, зачем он тратит время и силы на воспитание Федора и его сокурсников, если они, как он говорит, совершенно не годятся для врачебной профессии, и с удивлением услышала в ответ, что ребята вообще-то вполне нормальные, а кое-кто из них так просто вообще повернут на медицине, и, Бог даст, достигнет в своем деле немалого. Тут и прозвучало имя Федора. А что касается ругани, так и нас так же учили, и, слава Богу, выучили. Более того, что это за медик такой, который от бранного слова раскисает? А что с ним будет, когда жизнь человека спасать надо будет? Закалять надо ребятишек, характер у них воспитывать. Они не то, что к дурному слову, к тяжелейшим внешним фактором должны быть невосприимчивы, когда речь о больных идет. Что дурные слова, пули и снаряды над головой летать могут. А ты все с себя стряхни и лечи.
Маша, которая вообще-то собиралась стать педагогом, пришла в полный ужас от такого способа воспитания профессиональных медицинских навыков и решила, что она просто обязана извиниться перед Федором. Спорить с отцом она не стала – он прошел военным хирургом всю Великую войну, и убеждения его явно были выстраданы тяжелым опытом. А что касается изменений в поведении профессора после ее посещений, то она, поздний и очень любимый ребенок, действительно имела на отца огромное влияние и строго выговаривала ему за то, что он все время волнуется и не бережет себя, особенно когда у него обострялась язва. И старалась как можно чаще носить ему куриный бульон и паровые котлетки с пюре, благо жили они тогда в доме университетской профессуры в двух шагах от клиники, но заставить профессора сходить домой пообедать удавалось не всегда. Тогда же она и призналась, что специально закутывалась в просторный халат, чтобы скрыть под ним форменное гимназическое платье – как и многие другие учащиеся старшего класса она хотела казаться старше, а оно выдавало ее реальный возраст.