– Мам, ну ты что? Перестань! Ты чего струсила? Все будет хорошо. Марьяшка хорошая, ты не смотри, что она кикимора. Она совсем не нечистая сила как про них наговаривают. Наоборот, она самая светлая душа. Поверь мне! Не плачь, не бойся.
Светозар обернулся, испугавшись, что от такой реакции кикимора Марьяша убежит и тогда все пойдет насмарку. Он усадил её на противоположную сторону лавки, дав взглядом понять, что волноваться не нужно, все обойдется.
Наконец, утирая слезы, мать Изольда взяла себя в руки и дрожащим от волнения голосом, с всхлипываниями произнесла:
– Сынок, ты не подумай чего. Просто столько за эти дни всего случилось, что силы душевные на исходе… Хотя я знала, что-то такое должно было произойти. На самом деле я счастлива.
Она встала, подошла к кикиморе Марьяше, взяла её за руку со словами:
– Я всегда мечтала о дочке. Раз мой сын выбрал тебя свой сестрой, то я всем сердцем буду рада принять тебя как названную дочь. Оставайся, живи с нами. Будем тебя беречь, вместе заботиться по дому, делить хлеб и кров…
С той поры кикимора Марьяша осталась жить в семье Светозара и была ему верной помощницей и любящей дочерью для матери Изольды, быстро привязавшейся к новой необычной гостье, незвано появившейся в трудный период жизни.
Лето пришло незаметно. Еще вчера небо бороздили тяжелые синие тучи, ветер порывами утюжил короткую траву на склонах, а вода чернела и хмурилась, сердито и недовольно спеша к далеким северным берегам. Казалось, погода отражала то ненастье, в которое погрузились жители Снежинграда.
После прихода ставленников царя Кащея порядки внешне мало изменились в городище. На памяти у всех еще всплывала горькая картина высылки и разграбления имущества семейства бывшего посадника и сочувствующих им знатных купцов. По случаю самым «лишенным» жителям городища раздали часть хозяйства, домашней утвари и подсобной скотины, чтобы показать благородство, широту души царя Кащея, заботящегося о простых и обездоленных людях. Но, постепенно Снежинград стал охватывать страх, подозрительность и другие странные повадки, ранее не наблюдавшиеся за местными жителями. Здесь и там именем Кащея устраивали публичные разоблачения, порки тех, кто отказывался вовремя нести непомерный оброк и подати в городскую казну. Здесь и там шныряли сомнительного вида дельцы, доносившие о разговорах простонародья на площадях, сходках и за работой в полях. Незаметно и удивительно для многих стали усиливаться мнительность и зависть, при этом самые подлые поступки совершались именем Кащея. Ходить и разговаривать приходилось с оглядкой на присутствие доносчиков Кащея, а потому веселый, вольный дух задора, северной удали изрядно поник, и простой работящий люд становился все более замкнутым и угрюмым.