– Тащи её в избу. Покажу еще раз на картинках, что тебе собрать нужно, чтобы запомнилось лучше. Как раз нынче в деле пригодится.
Вернувшись в горницу, баба-яга щелчком пальцев переворачивала страницы в книге, растолковывая, что и как. Одновременно она затопила печь и вышла из избы. Оставшись один, Светозар с благоговением рассматривал твердую обложку книги, скреплённую зеленоватым железом по краям, украшенную цветными каменьями, золотистыми узорами и красиво переливающимися белыми твердыми бусинками. Ничего подобного Светозар раньше не видел. Мать учила его буквам, нацарапанным на глиняных дощечках и берестяных свертках. Но целую книгу с цветными картинками трав и подписями к ним он еще никогда не держал в руках. Смущали буквы, которые он никак не мог признать, потому и не получалось прочитать написанное.
Баба-яга Верунга вернулась, держа в руках яблоко на серебряном блюдечке, и заметив озадаченное лицо Светозара, сказала:
– Что, буквы все незнакомые? Это латынь. Вернешься из тридевятого царства, покажу как понимать этот тысячелетний язык человечества. Держи вот еще яблочко наливное. Бросишь его, и оно дорогу нужную укажет – до опушки возле болота – все ягоды и грибы найдет и обратно выведет. К ужину как раз и подоспеешь – Верунга неприятно ухмыльнулась – Ну, а теперь полезай в печь и садись на лопату. Я тебя прямиком в царство и доставлю.
До Светозара не сразу дошел смысл сказанного:
– Так я ведь в печи сгорю?! Оно и верно, что тогда к ужину поспею. Вы намеренно смеяться надо мной вздумали? Нет другого пути?
Баба-яга обернулась полубоком, подставляя лучше видящий глаз, и пристально посмотрела на Светозара. Лицо её сделалось суровым и страшным, какое он узрел в момент первой встречи вчера вечером.
– Отчего же? Другой путь всегда есть – через гроб прямиком туда… Только уже без возврата. А я тебя через черный ход выпроваживаю, чтобы ты смог вернуться с гостинцами для Водяного. Сказывала же, хранительница прохода я. А если съесть хотела или умертвить, так еще вчера бы это сделала, подмахнув травки правильные за ночной трапезой, когда ты в несознанке явился с болот, где чуть не сгинул. Жив ты у меня, потому что есть в тебе сила подлинная, природная и чувство к ней. Тебя и Водяной приметил и кот Баюн мой разглядел. Я дело толкую, добрый молодец, а ты дальше сам решай.
Светозар долго молчал. В избе давлела тишина, нарушаемая треском огня в печи да шуршанием и тоненьким писком мышей, сновавших меж щелей в половицах и в углах. Наконец он встал, картинно улыбнулся, хлопнул открытыми ладошами по столу со скатертью-самобранкой и громким голосом произнес: