Отложив вилку, Рустам откинулся на спинку стула. Побарабанил пальцами по столу. Вот вроде и не должен был отрицательно реагировать на такой приём девушки, но в груди разгоралось недовольство, досада и странная уязвлённость её холодностью.
Резко встал, обронив одно слово: «Пошли», – быстрым шагом направился в спальню.
А после был секс, быстрый, в чём-то жёсткий. Неосознанно Рустам в грубости выплёскивал свои чувства, но Милолика с таким жаром, страстью отдавалась ему, что грубость сменилась на томность, чувственность и в итоге Рустам с трудом заставил себя после близости пойти в душ. Вернувшись, ожидаемо не застал Милолику в спальне, и в первый раз захотелось ему всё изменить. Отчего-то именно сегодня ему не хотелось засыпать в постели одному.
Что-то тревожило Милолику.
Рустам мрачно заметил, что она, занимаясь в его присутствии в библиотеке, больше не улыбается задумчиво, больше ни разу не застал её сидящей на подоконнике с альбомом в руках. Если ранее вечерами Рустам отдыхал в её обществе, внутренне расслаблялся, то сейчас он кожей чувствовал напряжение девушки. Больше не замечал её взглядов украдкой, воодушевления в работе, теперь она натянуто отвечала на его редкие вопросы.
Он даже допросил Зейнаб и телохранителя Лики, дал задание Антону, чтобы узнал – что могло произойти с ней за время его отсутствия, но по их уверениям – ничего странного и выдающегося не произошло, обычные будни.
Ведь всё так, как и хотел Рустам, как и было изначально запланировано – договор, покорность, молчание. Но нет, он раздражён на самого себя из-за того, что каждый день противное чувство внутреннего разлада скребётся где-то глубоко внутри. Только к ночи это чувство отступает, потому как Милолика всё так же чувственно, открыто отзывается на его страсть, в близости больше не испытывает замкнутости, но и сама не проявляет инициативы. И Рустам упивается её телом, пылкостью, которая разжигает в нём пожар вожделения и желание брать её снова и снова, но…
Всё заканчивается с последним толчком и их обоюдным ярким, взрывным оргазмом. Милолика закрывается в себе как в иллюзорной ракушке, внутренне отстраняется и каждый раз сбегает пока он принимает душ. А Рустам заставляет себя покинуть девушку, оставляя её в постели, но больше ни разу не сказал ей, чтобы она ушла к себе. И то, что она сама не воспользовалась извечной женской уловкой замешкаться, одеваясь, чтобы дать ему шанс задержать её – его тоже безумно раздражает.
Неосознанно Рустам своё мрачное настроение начал выплёскивать на подчинённых, что не ускользнуло от внимания дяди: