Черкесы стали действовать группами, угоняя по две-три коровы или лошади. Охотились как за лошадьми, так и за коровами. Степные коровы были черно-белые, крупные, молочные. Давали ведро за дойку. Черкесские коровы, которые круглый год паслись на подножном корме, были низкорослы, малопродуктивны. Доили их раз в сутки, и то вечером, но они были неприхотливы и приспособлены к местным условиям: умело пробирались в чаще, перепрыгивали промоины и речушки, в бескормицу могли питаться листьями и молодыми ветками.
Было принято решение: со стороны гор прорубить широкую просеку, выкопать по ней глубокий ров, за ним соорудить засеку и поставить сторожевые вышки.
В сентябре началась благодатная пора: жара спала, в огородах поспел богатый урожай. Приезжали новые поселенцы. Им помогали строиться. О топливе не думали – не то что в Запорожье. Там на зиму делали кизяки, собирали будылки и хворост по оврагам, а тут когда вырубали лес – топливом запаслись не на одну зиму. Люди радовались: земли бери – сколько осилишь, топлива – с запасом, урожай – отменный, не на один год хватит, не то что в степях, где через каждые два года засуха. Молодежь по воскресеньям джигитовала, а старшее поколение за станицей тренировалось в стрельбе по соломенным чучелам.
В середине октября лес пожелтел, начала осыпаться листва. Небо стало бездонное, на горизонте просматривалась гряда гор. В Покров казаки хорошо погуляли, справляя одновременно и праздник урожая. Молились в новой церкви – пока без куполов и без убранства. Среди ночи услышали: звякнул колокол и затих. Дий набросил на плечи зипун и вышел из хаты, увидел, как по улице метались люди, а за ними гонялись конники и рубили на всем скаку, поджигали факелами камышовые крыши, те, вобрав в себя летнюю жару, вспыхивали, как порох. Дий забежал в дом, крикнул жене и детям быстро собираться. Анастасии дал команду с малыми детьми к берегу реки, а старшим сыновьям бегом огородами – поднимать казаков. Схватив винтовку, выскочил к дубовой калитке, прицелился в ближайшего всадника. Раздался выстрел, всадник свалился. Второй всадник направил коня на Дия. Дий выстрелил почти в упор. В это время открылась стрельба по улице и со стороны церкви. Дий, перезарядив винтовку, помчался к сараю, готовый быть рассеченным скакавшими всадниками. Подбежал к сараю, стал сбивать замок – не сбивается. Пролез под стреху, откатил пушку к противоположной стене и выстрелил, ворота разлетелись. В это время подбежал кто-то из пушкарей, начали палить вдоль улицы наугад. Стрельба стала стихать. Конники как внезапно появились, также быстро исчезли. Из пожарки вытащили бочки с водой и стали заливать горящие дворы. Убирали с улицы посеченных людей. Урон набегом был нанесен огромный: семь сожженных подворий. От большей беды спасла безветренная погода. Оказалось двенадцать посеченных: четверо мужиков, три женщины, остальные – дети. Три семьи с краю от леса были забраны в плен и угнано много скота. Казаки приданной сотни в курене на краю станицы с вечера гуляли. Когда станичники подбежали к куреню, думая, что казаков перебили, то увидели, что ворота наглухо закрыты. Бревном выбили простенок. Казаки после попойки валялись мертвецки пьяные, в том числе и часовой. Отливали их водой. Казаки фыркали, ругались, отмахивались руками. Сход станицы решил: хватит держать нахлебников, пусть отправляются в свои станицы. Охранять станицу и пастбище будем сами.