В авиации, в том числе и морской, основа основ – полеты, полеты, полеты. Полеты штабом планировались на каждые сутки.
Мы, молодые офицеры, жили уплотненно в бывшем парашютном классе, бревенчатом барачном помещении, продуваемом и промерзаемом, но, как говорят, в тесноте, да не в обиде. Спал я полтора года на третьем ярусе… Будни армии – это и хорошо организованный отдых. Проводили спортивные праздники, были участниками самодеятельности и выступали на кораблях и базах, бегали на танцы за 12 км зимой по льду бухты. Много читали, занимались самообразованием, готовились к поступлению в академию. Тогда приобрел верных друзей: Сашу Падалко, Бориса Швидченко, Алексея Травина, Николая Матыщина.
Погода нас не баловала, особенно весной. Туман возникал мгновенно и в течение 10–15 минут мог закрыть весь аэродром. Поэтому на лето для совершенствования летной подготовки вылетали на другие аэродромы Дальнего Востока.
В 1950–1953 годах американцы зачастую нарушали и воздушные, и морские границы на Дальнем Востоке. Военные корабли бороздили нейтральные воды. Бомбардировщики висели у южной оконечности Сахалина.
Мы несли боевые дежурства. Из снега лепили домики около самолетов, которые согревали своим дыханием. Мы, инженерно-технический состав, могли двигаться, а каково было летчикам высиживать в кабинах!
После перевода на Кавказ началась служба там. Когда предложили служить в Западной Грузии, то с радостью согласился, посмотрев в энциклопедии, что это край цитрусовых плантаций. «Точка» располагалась посреди поляны, заросшей травой, напоминающей длинные вязальные спицы, а кругом болото, болото с плотной стеной ольшаника, перевитого лианами. Несколько дощатых домиков, стоящих на сваях. Домик разделен на четыре комнаты, и в каждой комнате – семья. Доски рассыхались, и образовывались щели в палец шириной, которые заклеивали обоями. Через дырявую крышу было видно звездное небо. Детей возили в школу на бортовых машинах за тридцать километров.
В группе были в основном ребята из Средней Азии, русского языка почти не знали, поэтому заниматься с ними боевой подготовкой было очень трудно. На политзанятиях учил их и русскому языку, и истории, и географии, и политике Советского государства, и интернационализму. Работа очень сплачивает коллектив. Через два года группа стала отличной.
Я был назначен замполитом боевого подразделения. У замполита забот много: и накормить, и вымыть, и развеселить, и обеспечить дисциплину, высокий морально-политический уровень солдат и офицеров…
После окончания академии снова вернулся в свою родную авиацию пропагандистом части. Добился при гарнизоне открытия вечернего университета марксизма-ленинизма, академические лекции пригодились. Каждый год весной были боевые стрельбы. Часть всегда выполняла задачи «на отлично».