– Нил Максимович, прокатись на своем мотороллере за меня.
Говорит:
– Добро.
Комиссия на другом конце плаца. Нил пригляделся, что делают сдающие. Председатель комиссии выкрикивает: «Чебыкин». Нил подрулил. Выполнил условия задания полностью. Вернулся на исходное. Кто-то из комиссии кричит: «Отлично». Но ни мотоцикла, ни машины я так и не купил.
Позади 30 лет службы в Советской Армии: двенадцать из них прослужил в морской авиации, столько же – в зенитно-ракетных войсках (ЗРВ), шесть лет был пропагандистом истребительной авиационной части. После окончания училища, и 1950 году, прибыл в авиационную бомбардировочную минно-торпедную часть. В памяти запечатлелась картина: командир построил часть для представления молодых офицеров личному составу, на его мундире не было свободного места – вся грудь в орденах, шведские, норвежские, английские ордена висели ниже пояса…
Механики самолетов и стрелки-радисты призыва 1944–1945 годов продолжали еще службу. Это была дружная авиационная семья. В феврале отправили на завод для переучивания и получения новой реактивной техники. Морозы стояли жесточайшие. Валенки мне выдали большего размера, и я вскакивал в них с ботинками. На морозе ботинки промерзали и издавали такой жуткий скрип, что открывались все двери, и сотрудницы заводоуправления, в основном молодые девушки, высыпали в коридор и, как оказалось, думали: «Совсем молодой авиатор, а уже на протезах». Перед нашим приездом у них выступал Маресьев…
Как только первые два самолета были «доведены до ума», их срочно перегнали на Дальний Восток. Был оборудован ледовый аэродром.
На другой день после посадки самолетов разыгралась снежная буря, снег так густо выпал, что даже в 2–3-х метрах ничего не было видно. На вторые сутки снег шел густо, но ветер стих. Вызывает меня майор Клочан и говорит: «К ледовому аэродрому пробовала пробиться машина для смены караула, но не смогла, они готовятся выйти туда пешком. Может, ты на лыжах сходишь и посмотришь состояние самолетов, а заодно и снег с плоскостей сгребешь». Хотя до ледового аэродрома путь чуть более 3 км, добирался я часа два.
Когда нашел место стоянки самолетов, то увидел, что из-под снега торчат только верхушки килей самолетов. Стал окликать часового. Думаю: «Не дай бог, начнет стрелять». Нигде никого нет… Знаю, что у самого берега стоит сбитое из досок временное караульное помещение, но его полностью занесло снегом, торчал только кончик железной трубы от печурки. Смотрю: из трубы штык показался. Хорошо, что с собой взял деревянную лопату, давай откапывать. Оказалось, ночью часовой зашел в караульное помещение, чтобы погреться, да и вздремнул, а к дверям, которые открывались наружу, до самого верха намело снега. Сидели, ждали смену караула… Только при возвращении домой встретил группу солдат на лыжах с санками, идущих на смену.