— Может, записывать всех желающих посетить мужа? Тот же чай и улыбаться посетителям, — девушка понимала, что большего она в этом мире пока предложить не может, ей хотелось освоиться, не погружаясь в рабочие дебри основательно.
Гость хмыкнул, еще раз обворожительно улыбнулся Алине и, пообещав подумать, быстро попрощался. Вышел он через свою дверь.
“Вот это улыбка! Может же, когда захочет”, - Алина как завороженная смотрела вслед мужчине.
Ее порадовало, что муж не напомнил о супружеских обязанностях, не стал ни о чем таком просить прямо здесь, в кабинете. Не был привычно хмурым, только дамочек перепугал железом в голосе. А с ней был непривычно вежлив и улыбчив. Неужели так подействовал на него вчерашний оргазм?
Тут Алина вспомнила про письмо, что оставила под каталогом леди Лиссена, любопытно посмотреть, что там.
Письмо начиналось витиеватыми приветствиями, после которых были невнятные угрозы с требованием как можно скорее передать известную, дорогой дочери, вещь через леди Лиссену. Тон письма был странным, грубоватым несмотря на пространные приветствия с использованием словосочетаний: “дорогая дочь”, “милейшая Розильен”. Алине через это письмо заранее не понравилась “матушка” несчастной Рози. Чувствовалась властность, бульдожья хватка и нехилое давление со стороны родительницы этого тела. Алину позабавила мысль, что тело женщина родила, но не саму Алину. Девушка в задумчивости рассматривала письмо, почерк, фразы и не заметила, как вновь открылась дверь, только вздрогнула от голоса:
— Здравствуй, дорогая!
— Виделись уже, — пробубнила Алина, глядя на то, как устраивается мужчина на столешнице и удивляясь, что он успел переодеться и даже волосы немного по другому зачесал.
— Что это ты так задумчива, милая?
— Да вот, письмо от матушки получила и не знаю как быть.
Алина и не подумала выгораживать грубиянку, именующую себя матерью. К тому же, вчера этот лорд стал ей практически мужем, вот и пусть решает проблемы. Плодить тайны, которых у Алины с избытком, не хотелось.
Сегодня ночью, например, снова снился кошмар, оставив липкое ощущение безысходности. И это был не ее сон, это сон Розильен. Она слышала это имя во сне, мужской голос что-то настойчиво требовал от бывшей хозяйки тела.
Девушка смело пододвинула к мужу душистую бумагу. Северьян бегло пробежался по тексту морщась в особо грубых моментах.
— Ваша матушка, эм…, - муж Розильен пытался подобрать слово, чтобы не обидеть дочерние чувства, но у него никак не выходило.