– Я же… пьяная… сам говоришь.
– Да ты протрезвела уже сто раз. Испугалась мне отказать, что ли, дурочка? Да я ж не знал… да я б не стал…
– Да не вини себя. Это я сама. Не сказала.
– Ты как?
– В порядке. Правда. В порядке. Ты мне больно не сделал, если ты об этом. Или это алкоголь всё.
– Ты вообще что-нибудь чувствуешь? Тебе может… не знаю… что там обычно делают? Лёд в морозилке есть?
– Ой, успокойся, это же не гематома. Я думаю, как-нибудь само пройдёт. – Инга скрывала, каких сил ей стоило произносить эти слова не дрожащим голосом – членораздельным, бесслёзным.
– Слушай. Вот мой вк, – Миша черкнул ссылку на полях книги, лежащей на тумбочке, взятым рядом карандашом. – Ты меня добавь. Ты мне понравилась, очень-очень, честное слово. Правда-правда. Даже такая. Даже после того, как рвало тебя, понимаешь? Я давно на тебя смотрел, ещё с первых выступлений ваших…
– Ага. Хорошо.
– Ты напиши мне. А я сейчас поеду. Мне правда-правда домой пора. У меня там мама больная. Её переворачивать надо. Но если ты меня пригласишь, я встречусь с тобой ещё раз. Только по-нормальному, как будто всего этого не было, хорошо? По-человечески, с самого начала. Ладно? Кофе выпьем, поговорим.
– Ладно. – Инга поднялась с дивана. – Пойдём, замкну дверь за тобой.
После того, как Миша ушёл, Инга зашла на его страничку. И добавила его в чёрный список. А те поля в книге, где была записана ссылка, отрезала ножницами. А то всё равно – стирай, не стирай, а продавленный текст-то останется. И память о руках, которые его писали. Нет уж. Гордость должна быть.
И, чтоб наверняка не полезть поутру в мусорку за клочком бумаги, Инга закинула его за шкаф.
Но всё это не вспомнилось ей теперь – двадцатисемилетней, уже давно много кем перецелованной. Вспомнились только нежные Сашины руки, помогавшие ей когда-то поправить макияж и утереть рот. Глаза его заботливые. Хороший будет отец. И муж хороший.
– Слушай, выйдем, подышим, а? – сказала она, наклонившись к нему на ухо, чтобы перекричать музыку. И почувствовала запах его духов – «Desigual Dark Fresh», всё тех же, несменных.
– Пошли. – Саша вывел её из толпы, ступая впереди, довёл до гардероба и взял оба пуховика. Оделся сам и одел Ингу.
– Да ты прям джентльмен. Кстати, ты по-прежнему не куришь?
– Нет, и теперь уже точно не закурю. В доме-то с ребёнком. Да ну его.
– Правильно. Здоровее будете оба. Это даже хорошо, что ты не куришь. Таньке не приходится с пепельницей целоваться.
– Да ей, честно говоря, сейчас вообще не приходится целоваться. Токсикоз же, сама понимаешь.
– Могу только догадываться. Слушай… ты мог бы исполнить мою одну очень дерзкую просьбу?