– Мог бы. Хотя – смотря какую.
– Нет уж, сказал «а» – говори и «бэ». Так вот… я тебя давно знаю. Ты мне друг сердешный. Да вот загвоздка есть. Не только другом ты мне был.
– А кем, братом, что ли?
– Да ты не перебивай, шутник. Любила я тебя когда-то. Ты уже занят был, так что вины твоей в том нет – ты точно не подавал надежды. Это я сама.
– Ох, ну и опоздала же ты с признаниями.
– Да ты дослушай! Так вот. Ты мне друг верный и товарищ. И я хочу, чтобы был мне другом и дальше. Только другом. Чтоб совсем – ничего. А запретный плод сладок – знаешь такое?
– Ну?
– Чтобы перестать даже на один процент жаждать чего-то, чего жаждал и что точно не твоё, надо, как говорится, закрыть гештальт. Получить хотя бы его на сотую долю процента – и отляжет.
– Ты это, мать, протрезвей – я женат для адьюльтеров, и по дружбе спать вообще – как-то фу.
– Да я не о том. Можешь меня… ну… поцеловать просто? Не дольше минуты. Просто чтоб я забыла те навязчивые мысли из нашего студенчества, когда представляла, смотря на Таньку, как это – быть той, которую ты целуешь.
– Не уверен, что тебе это нужно.
– Нужно.
– Не уверен, что это так работает.
– Работает.
– А если ты, ну, распробуешь и ещё больше захочешь?
– Не, если ты про секс – я не по нему горела, я на тебя, пардон, не…
– Я понял.
Они постояли минуту молча. Инга посмотрела Саше в глаза – пристально, протяжно. И подалась к нему.
– Без рук. Только один поцелуй. Средней страстности. Спокойный даже.
– Хорошо, Нуська. Если что, запомним, будто я смертельно пьян.
– И я тоже – очень, очень пьяна.
Она подняла к нему голову – и поцеловала его. Нежно, но тепло. От него пахло травами после бехеровки. И губы у него были растрескавшиеся от мороза, как и у многих других мужчин. Поцелуй показался, как говорится в дешёвых бульварных романах, целой вечностью. Но именно это Инга и чувствовала. Весь мир остановился и заглох только для того, чтоб она ощущала его язык, касавшийся её языка, и слушала своё сердце – громко ли бьётся? Выпрыгивает ли из груди?
Но они закончили целоваться – и сердце не выпрыгнуло. Прошла ещё одна молчаливая минута. Ну, поцелуй и поцелуй. Что тут такого. Все целуются, подумаешь. Кто-то – хуже, кто-то – лучше. А казалось – чего-то особенного упустила… да ничего такого.
– Жаль, что мы не дошли до того раньше, Нуська. Ты ж мне на первом курсе даже нравилась.
– Ага, жаль, – отвечала Инга.
А сама думала: «Нет, ничуточки не жаль. Ты лысеешь. Ты ребёнка без жилья и денег заделал. Ты… ты просто симпатичный и хороший мальчик был когда-то. А теперь – вот такой вот мужчина. Обычный. И вы с Танькой даже как-то сравнялись…»