Харвиг хмыкнул:
– Эх ты, тюха-матюха, голова – два уха! Наслушался бабьих сказок. Это гора их сожрала. Она вся ходами изрыта. Забрели внутрь, а выбраться не сумели.
Отроки помолчали. Где-то на Гнилушах тоскливо взвыл пёс.
– И не страшно тебе тут? – оглянувшись в темноту, спросил Фомка.
Харвиг живо вспомнил минувшую ночь. Представил, что совсем скоро вновь окажется один в чреве зловещей мельницы. Жутко стало ему. Захотелось немедля, даже не затушив костра, отправиться с братьями домой, в уютный и приветливый княжий терем.
– Чего же мне бояться?
Он пренебрежительно хмыкнул и потянулся к корзине. Хлеб и головку сыра он отдал друзьям. Кусок праздничного пирога оставил на после.
– Как чего? – приподнял бровь Селян. – Все знают, что мельница проклята. Столько людей утонуло!
– А ещё говорят, – добавил Васятка, –в полную луну утопшие мельники выбираются из воды и идут на мельницу чтобы молоть песок.
Все поглядели на небо, где ярко светила луна. Отроки невольно придвинулись поближе к костру. У Харвига всё внутри сжалось.
– Чепуха это, – разлепив губы, вымолвил он. – Всех утопленников в своё время выловили и похоронили. Так что, если они и придут на помол, то не с реки…
От этих слов дети почувствовали себя ещё хуже. Погост был за холмом, по соседству.
– Нет, не всех, – возразил Селян. – Нашли только Наслава и Еропа.
– Может, пойдём уже?! – вскочил на ноги круглолицый Мирошка. – А то завтра с отцом в лес ни свет ни заря.
– И мне пора! – встал с бревна Проша.
– Ладно, идите все вместе. – Харвиг сделал вид, что зевнул. – Нечего вам порознь шастать…
Напоследок он подозвал Васятку.
– В другой раз Бабашку моего захвати.
Так он называл безделку, с которой когда-то появился на Алатыре. Что то за зверь, никто толком не ведал. Удивительно, что кроме круглой головы с ушками у него не было ничего – ни туловища, ни лап. Харвиг стеснялся таскать игрушку с собой и хранил дома, в укромном месте.
Попрощавшись, друзья ушли. Некоторое время мальчик слышал их негромкие голоса. Он прожевал отломанный кусок пирога, сунул обратно в корзину нетронутые княжичами хлеб и сыр.
Костёр догорал. Языки пламени постепенно угасли, оставив краснеющие во тьме угли. С Алатыря донеслось уханье филина. Харвиг поднялся с похолодевшей земли. Нужно было идти… Он запалил лучину и с тяжёлым сердцем побрёл на мельницу.
– А что, – по пути бодрил себя отрок, – может и на этот раз обойдётся?
Мельница встретила его зловещим молчанием. Харвиг заглянул к Пенке. Та дремала на соломе, опустив морду. Освещая дорогу, княжич поднялся по скрипучим ступеням наверх и пристроил лучину над жерновами. Ещё пару щеп положил про запас. Что ж, на ночь хватит…